- Я люблю тебя. - Это признание вылетело раньше, чем успела подумать, что буду делать дальше.
И так чудесно стало на душе. Это ведь такое счастье, оказывается: иметь возможность произнести волшебные слова, глядя прямо в глаза любимому человеку! Глядя открыто, смело, ничего не стесняясь. Со мной такого еще никогда не было, как-то не складывалось.
В душе затрепетало что-то. Совершенно нелепо ощущать в себе счастье, когда ситуация — патовая. Сама — инвалид душевный, с очень слабой надеждой на выздоровление. Максим - в больничной койке, и тоже явно не совсем здоровый. Даже если его амнезия — выдумка, разве нормальный человек придумает такое?
И, тем не менее, я была почти счастлива. Моя мечта — приблизиться к Северу, о чем-то с ним разговаривать, сбылась, пускай и при трагичных обстоятельствах. А признаний в любви у меня не было даже в самых несбыточных планах. Но вот же — они взяли и сбылись.
О том, как буду выглядеть дальше, когда обман раскроется, как-то совсем не переживала. Хуже ведь не станет, все равно?
- А я тебя? - Мне почудилась насмешка в его голосе, или это прозвучало любопытство.
Настроение, взлетевшее куда-то под небеса, так же резко ухнуло обратно.
- Не знаю. - А теперь пришлось юлить и привирать. Прекрасно известно: не любит. Он мною даже не интересовался .
- Сомневаешься в чем-то?
- Максим, я не могу отвечать за тебя и твои чувства. Это касается только тебя.
- А по ощущениям?
- А по ощущениям — ты и сам себя не очень любишь. Остальным перепадают только крохи твоего внимания. Если ты в настроении — повезло, и человеку не прилетит никакая гадость. Но это такая редкость, что никто и не ждет ее особо, больше удивляются.
Я как будто очутилась в космосе: впервые говорила человеку то, что о нем думаю, и ни капельки не боялась ответа. Не парилась, что ему может быть неприятно, что он обидится, затаит на меня злость. Состояние невесомости — нет точки притяжения, не знаешь, за что держаться, от чего оттолкнуться. Просто летишь… вверх или вниз — неважно.
- И зачем я тебе такой нужен? - Это походило на допрос. Такой же острый и колкий тон, такие же недоверчивые взгляды. Но я к ним привыкла и уже почти не замечала.
Зато Максим вышел из состояния анабиоза. Он уже забыл про потолок и пляшущие на нем блики. Не оглядывался на соседей по палате, хотя был точно слышен шепоток: мы всех заинтересовали. Мужчины обсуждали происходящее, сверлили любопытными взглядами наши спины, заставляя неестественно выпрямляться. Макс всего этого не замечал: он сосредоточился на мне, смотрел, не отрываясь.