Стоило только подумать об этом, как Северов добрался до моего лица. Пощекотал чуть отросшей щетиной мой подбородок, заставляя закинуть голову выше, почувствовать себя уже полностью открытой и беззащитной...
- Макс… - его имя прозвучало как-то сипло, еле слышимо. У меня почти не осталось сил, чтобы оставаться на плаву.
- Да, Марин? - Пальцами взялся за мой подбородок, повернул лицо к своему, уставился прямо в глаза. - Что ты хотела сказать?
Я смотрела на свои отражения в его радужках. Пыталась вспомнить, кто это такая там смотрит, и чего она хотела только что… Но вместо воспоминаний любовалась переливами темных крапинок на зеленоватом фоне.
- Я думала, у тебя карие глаза… А они — зеленые. - По делу высказалась. Вот прямо точно, как планировала.
- Ты классная, Марин. Я даже счастлив, что приходится заново тебя узнавать!
Мне бы в тот момент ему признаться во всех своих прегрешениях. Узнавал бы меня не заново, а просто - с нуля.
Однако нам помешала моя мама. Как будто чувствовала, что с дочкой что-то неладное происходит, или чересчур ладное — это как смотреть и оценивать.
Максим еще пытался удержать меня на коленях, приласкать, мурчал, как кот, убеждая, что весь мир подождет, ведь мы — это самое главное.
Но я отлично слышала мелодию, которая стояла только на родителей, и прекрасно понимала: еще секунда без ответа, и меня тут же отправят в розыск.
Мама и папа не знали всех подробностей моих бед, я старательно скрывала все, что могла. По официальной версии для родственников я пошла по незнакомому пустырю, оступилась у какой-то канавы и скатилась в нее. По дороге успела собрать все выступы и кочки.
Даже такого варианта было достаточно, чтобы отправить родных в нокаут. Они с ума сходили от расстройства и беспокойства за мое здоровье и жизнь. Рвались выехать в ту же секунду, и только мои заверения, что чувствую себя преотлично, их остановили.
Однако с того момента мама стала чересчур тревожной, ей постоянно чудились опасности, подстерегающие на каждом углу. Не раз она упрашивала меня вернуться в родной город, мол, дома и стены помогают. А дай волю — закрыла бы и на улицу не выпускала.
Теперь приходилось следить за телефоном, отвечать ей на звонки сразу же, обязательно бодрым голосом и с нотками веселья. Чтобы, не дай Бог, ей не показалось, что опять случилось что-то странное.