–
Даже четыре листа по пять сантиметров – все равно
мощь[1]! Это же сталь! Невероятно,
конечно, с какой скоростью наука несется вперед, – Корнилов
поморщился, его раны еще давали о себе знать. И я тут же вспомнил,
что собравший адмирала заново Пирогов просил не задерживаться
больше десяти минут.
–
Я, наверно, пойду.
–
Стойте! – остановил меня Корнилов. И как остановил! Резко, сильно,
будто снова оказался на мостике своего флагмана.
–
Что?
–
Вы так и не рассказали главное! Что союзники? Что турки? Как вы
держитесь уже неделю? И… – тут он замялся. – Есть ли новости с
большой земли?
–
Как держимся? – в памяти прокрутились все последние события. – В ту
же ночь в море вышли пароходы Бутакова, расставляя новые мины. С
«Чибисов» и «Адмирала Лазарева» тоже ставили, уже на дальних
подступах. Думали задержать врага хотя бы немного, но… Он больше и
не пошел по морю, переключив все усилия на поддержку высаженных
ранее частей. Свозят им пушки, ядра, новые полки прибывают из самых
разных уголков мира каждый день.
–
Значит, сдержали их на море.
–
Вы сдержали! Честно, я не верил, что это возможно, но…
–
Моряки молодцы. Сколько пожаров потушили, как стреляли – без этой
самоотверженности ничего бы не вышло.
–
И каждый из них получит знак воинской доблести, и больше никогда ни
они сами, ни их семьи не будут считаться обычными мужиками. Великий
князь пообещал от имени Романовых.
–
Если так, то получат, – кивнул Корнилов. – Даже если Михаила потом
и прибьют дома, такое слово нужно держать. А что на
суше?
–
Турки пока заняты своими делами, так что с той стороны оставили
только казачьи разъезды, всех собрали на западе и… Держимся, – тут
я поморщился. – В первый день было много потерь. И у врага, и у
нас. Каждый пытался переть вперед. Горчаков, Липранди и Хрущев
надеялись сбросить союзников в море, а те – расширить плацдарм. Но
ни у кого не вышло. Вы не видели, но там сейчас все побережье – это
сплошные линии укреплений. Возьмешь одну, сразу утыкаешься в
следующую. Даже если заливать их огнем из пушек, то рано или поздно
выходишь из зоны прикрытия своей артиллерии, и уже враг начинает
выкашивать штурмовые группы.
Я
не мог рассказать Корнилову, но именно так я и представлял сражения
Первой Мировой: бесконечные окопы, позиционная оборона, когда даже
удачные атаки чаще всего заканчиваются лишь большими потерями. И
какое тут могло быть решение? Создавать механизированные группы
прорыва, как у Брусилова или уже во Второй Мировой? Так подобную
задачу с нашим техническим уровнем пока не потянуть. Мы, конечно,
стараемся расширить отряды броневиков Руднева, но дело это не
быстрое… И тут я вспомнил еще одно решение, подревнее.