— Ты уничтожил ее! Что же ты, если любил ее, то не сохранил? Ей
горло перерезали, а куда ребенка дели? А? Твоего сына! Ты нашел его
тельце? Так-то ты ее любил! Лучше бы сдох еще в армии!
Герман зарычал, наступая на ведьму. Ведь во взгляде ее в это
время не было боли, нет. Там было торжество! Злорадство! Будто не
говорила о самом страшном моменте в своей жизни, а рассказывала
что-то очень веселое.
— А ну, нечисть, разошлись в стороны! — густой бас заставил
обоих замереть.
Лесник тяжело дышал, приходя в себя, а женщина фыркнула зло,
развернулась и быстрым шагом направилась прочь от клуба, ведь
напротив них, облаченный в рясу, стоял местный священник, отец
Михаил и похлопывал по ладони большим посеребренным крестом.
Настасья знала, что поп может осенить ее знамением и, как опытная
ведьма, постаралась смыться как можно быстрее. Герман же не стал
смываться. Просто замер.
— Ты чего творишь, шелудивый? — Михаил подошел к нему поближе и
теперь говорил так, чтоб никто посторонний не слышал их. — Решил
рассекретиться? Так я первый, кто тебе пулю тогда пустит в лоб.
— Серебро убрал! — рыкнул в ответ лесник.
— Не уберу. Так быстрее в себя придешь. Ты себя видел, нечистый?
У тебя глаза светятся. Хочешь, чтоб Настасья растрепала всему селу,
кто ты есть на самом деле?
— Она ничего не знает, — пробурчал в ответ Герман.
— Уверен? — на лице священника заиграла саркастическая
улыбка.
— Да убери ты серебро, брюхо жжет! — лесник отступил на
несколько шагов. — Я уже ни в чем не уверен, даже в том, что ты
никому ничего не сказал.
— Тайна исповеди, забыл?
— Я язычник, забыл?
— Но был-то православным. Еще в армии остатки веры в тебе были.
А я умею хранить секреты. А теперь собрал руки в ноги и вали
отсюда, пока не стал кем-то другим ненароком!
— Еще не полнолуние.
— Но сейчас был недалек от этого.
— Погоди, не все еще купил, — Герман вытащил из машины рюкзак и
скрылся в дверях магазина.
— Сила нечистая, — покачал головой отец Михаил и вздохнул. На
сегодня в деревне порядок между противоборствующими был наведен,
вот только надолго ли?
— Мне всегда казалось, что после того, как мужчина проведет ночь
с женщиной, то он не должен быть таким раздраженным, — Катя
поставила на стол кружку с чаем перед Германом. Лесник обхватил
ладонями горячий керамический цилиндр и задумчиво уставился перед
собой.