— С чего ты взяла, что я с женщиной был?
— Под глазами синяки, значит, мало спал, ходишь, чуть оберегая
живот или пах. Значит, либо удар был, либо затер, либо просто
болит. Вот только настроение твое подавленное понять не могу.
— Раны болят.
— Болели бы раны, ты бы их оберегал, скорее всего хромал бы и
бок бы поджимал тоже. А так ты просто раздражен, будто настроение
подпортили капитально.
— И при этом лезешь в душу? Тогда ты, либо очень бесстрашная,
либо недальновидная.
— Я просто хотела поддержать разговор.
— Лучше не надо. Я сейчас покормлю скотину и посплю немного. В
бане.
Он поднялся со стула и, пошатываясь, вышел прочь из избы.
В магазине, перед тем как уехать, он купил десять полторашек
пива, бутылку коньяка и водки. Нужно было расслабиться, другого
способа он и выдумать не мог. Слишком большим было моральное
напряжение.
Из деревни он вылетел в одно мгновение и углубился в лес, едва
не разбив УАЗ на бездорожье. Хотелось как можно скорее оставить это
чертово место с его деградирующим населением. Все-таки пора было
уговаривать Марию на брак и смываться прочь. Подальше от гнилой
родни покойной жены. Пока еще жив.
Остановив машину, Герман с силой стукнул по рулю и рявкнул так,
что едва ли не вылетели стекла из машины.
— Сука! Сука-сука! — он несколько раз ударил по приборной панели
и бессильно откинулся назад, прикрыв лицо руками. — Аааа! За что
мне это все?!
Ответа на этот вопрос ему не было. Но огонь ярости, рвущийся
наружу сквозь все его поры, немного утих. Лесник перегнулся на
заднее кресло, достал из пакета бутылку пива, отвинтил крышку и
залпом осушил едва ли не половину. Алкоголь не брал его от слова
совсем.
Он снова уронил лицо в ладони и тихонько затрясся. Навалилось.
Вспомнилась Марина, какой он увидел ее в морге. Ее худенькое
истерзанное тело. Зашитый плоский живот, в котором совсем еще
недавно преспокойно рос их сын. Он казнил себя за ее смерть. За то,
что не поехал с ней в город, за то, что не опекал, словно
хрустальную вазу, хотя должен был. А еще его казнила ее мать
Настасья. Злобная ведьма знала, за что задеть, чтоб довести его до
белого каления. Чего добивалась эта баба, неизвестно, но только
Герман старался не поддаваться на ее провокации, хотя потом и болел
душой как сейчас.
Слегка придя в себя, Герман выпрямился, вытер слезы и снова
отхлебнул пива из бутылки. Вышел из машины, подойдя к самому
обрыву, где далеко за лесом виднелась дорога в коттеджный поселок.
Как раз в это время туда ехала машина представительского типа.
Видимо, кто-то из толстосумов возвращался домой на выходные. Лесник
плюнул в ту сторону и вернулся назад к машине. Снова сел за
водительское сиденье и пригубил из бутылки, достал из бардачка нож,
обернулся и зашуршал в пакете с сырым мясом. Отрезал кусок сырой
печени и схватил его острыми зубами прямо с ножа. Да, некоторые его
пристрастия были слегка шокирующими, и окружающим не обязательно
было о нем знать, никому.