- Да, Лев Сергеевич?..
- Взгляни-ка, это все твои соколы ясные?
Иван Кондратьевич мигом окинул глазом контингент.
- Наши, наши, - вздохнул он. – Четверо отсюда, Бочкин из
четыреста десятой, а эти двое, Ушаков и Родионов – из четыреста
седьмой.
Услышав свою фамилию, я первым сообразил встать. Вслед за мной
все, гремя стульями и столешницей, вскочили, застыв в почтительных
позах.
- Да теперь уж сидите, - тоном гробовщика произнес Лев
Сергеевич. – Раньше надо было скакать. А еще раньше – думать. Так,
чем питаемся? Ну, хлебное вино, это понятно, а что еще?..
Смотри-ка, богато живут, Иван Кондратьич!
- Рабфак, Лев Сергеевич! Стипендия хорошая.
- Была, - отрезал высокий чин.
Стало еще тише, хотя тише вроде бы невозможно. Лев Сергеевич
посмотрел на Сашу, слегка сдвинул брови…
- Лаврентьев? – полувопросительно-полуутвердительно сказал
он.
- Так точно, - отрапортовал Саша.
Незваный гость еще немного помолчал, затем очень спокойно
молвил:
- Значит, гуляй Москва, разговаривай Рассея. Так?
Мы уныло потупились.
- Значит, студенческие билеты в карманах ощутили?.. – в
интонациях засквозил убийственный сарказм.
Кто-то виновато задышал.
- А что такое «волчий билет», слыхали? – тон вдруг сделался
вкрадчивым.
Все как будто стали ниже ростом. Я не на шутку напрягся: а ну
как и правда отчислят, еще толком не зачислив? Вот тебе и судьба,
вот и предназначение… Сразу такой нокдаун! Неужто и правда
испытание такое на излом?!
Мысли смешались в беспорядке, хотя я и понимал, что это сейчас
плохо. Но «волчий билет» пробил ментальную защиту, мне вдруг
захотелось брякнуть, что я даже про «желтый билет» знаю… но такую
грубую дерзость я себе, конечно, не позволил.
Не знаю, что уж у меня было в этот миг с лицом, но Лев
Сергеевич, почему-то остановил взгляд на мне. Смотрел секунд пять,
и вдруг резко спросил, как выстрелил:
- Фамилия!
- Родионов! – как солдат в строю откликнулся я. – Василий!
- Хм… - промычал он, побродил взглядом и указал на початую
бутылку водки:
- Формула!
- С2 Н5 ОН, - отрапортовал я.
- Хм, - повторил он уже иным тоном, еще пошарил взглядом и
прояснился, увидав на висячей полочке пачку пищевой соды.
- А это?
- Nа H CO3, - был четкий ответ.
Теперь взгляд изменился. Лев Сергеевич смотрел на меня так, что
я читал в его глазах одобрение, хотя вроде бы никак он его не
проявлял.