Я облился сразу и жаром, и холодом – скажу так, потому что
полностью передать чувства не смогу. Опять-таки рывком я раскрыл
паспорт. Аккуратным канцелярским почерком на странице значилось:
Родионов Василий Сергеевич.
Еще страница. Фото: мальчишеское серьезное лицо, светлые волосы
соломой. Пиджак, рубашка, галстук с причудливым орнаментом.
Подпись.
Это на правой стороне страницы. А на левой дата рождения – 12
марта 1961 года.
«Через месяц Гагарин полетит…» - тупо подумал я, а все прочие
мысли точно сдуло.
Справа послышался девичий смешок. Я повернулся туда, увидел
симпатичную сероглазую шатенку с ямочками на щеках.
- Проверяешь? По ошибке мог чужой паспорт захватить? – не без
юмора спросила она.
- На этом свете все может быть… - пробормотал я, вдогонку думая
о том, насколько я прав.
Девушка изящным жестом поправила прическу «под Мирей Матье»,
из-за этого движения от нее потянуло легчайшим ароматом какой-то
позабытой парфюмерии, не похожей на современную – такой какой-то
милый, провинциальный, бабушкин запах…
И вот он-то убедил меня сильнее, чем все прочее. Я стал
свыкаться с тем, чего как будто в нашей парадигме не может
быть.
Словечко «парадигма» выпрыгнуло из памяти со студенческих лекций
по философии. Препод был у нас молодой, только что защитил
кандидатскую, пижон такой, в элегантном костюме… «Смена
мировоззренческих парадигм суть исключительно любопытный феномен с
социальной точки зрения…» - такие вот базары он разводил,
помнится.
Да уж, любопытнее некуда. Вот у меня парадигма сменилась – и как
обухом по башке… Ну что ж поделать! Надо принимать реальность
такой, какая она есть.
Барышня слева не унималась:
- Извините… - умильно-ехидным голоском пропела она, - а можно
узнать, что у нас с обувью? Это была… трудовая вахта в закромах
Родины?
И еще несколько девичьих сдержанных смешков сопроводили эти
слова.
Я опустил взгляд и ужаснулся.
Ноги мои были обуты в архаичные красно-белые кроссовки «Ботас»,
на которых три полоски расположены не параллельно, как на
«Адидасе», а лучевидно, на манер гусиной лапки. Но Бог бы с ним! В
этих самых «ботасах» была даже какая-то брутальная, дерзкая
элегантность. А беда в том, что они были в такой засохшей грязи,
как будто я шагал, черт его знает, по размокшей пашне или по
скотному двору.
«Что это?..» - обалдело пронеслось в голове.