В очень богато обставленном кабинете, может даже с претензией на
крайнюю роскошь, находятся два совершенно разных человека.
За огромным столом из черного дерева с мраморной блестящей
черной же столешницей сидит очень толстый человек. На столе
множество бумаг, тяжелые, очевидно, золотые предметы набора для
письма, тяжеленное пресс папье, золотой же органайзер для
отработанных документов, какие-то пирамидки. На столе стоит
позолоченная клетка, в которой по колесу бегает хомяк. В метре над
столом застыл светло желтый, будто бы живой шар света. Кабинет,
благодаря такому освещению, выглядит даже уютно.
Рядом, ссутулившись и сильно наклонив голову, стоит плотный,
подтянутый мужик лет сорока, одетый во что-то военное. В обычное
время этот человек совершенно точно очень опасен, даже сейчас в его
фигуре остается что-то хищное, но здесь он, очевидно, не хозяин
положения.
Толстый человек молча открывает золотую коробочку. Достает
небольшую морковную палочку и кидает в клетку к хомяку. Потом также
неторопливо открывает деревянную шкатулку с затейливой надписью и
достает оттуда огромную сигару.
— Хранилище не открылось. Знаешь, что это значит для тебя? —
очень толстый человек говорит совершенно без эмоций. Щелкает
небольшая гильотинка.
— Правильно. Знаешь, — толстый прикуривает от пальца
монструозную сигару. — Новинка, — показывает сигару в руке
стоящему, — из колоний повезли. Хочешь?
Стоящий несмело отрицательно качает головой.
— Тоже правильно. Помирать нужно здоровым и без лишних привычек.
Чтобы не было мучительно больно за прое**нные возможности, — качает
головой толстяк. — Но это не твой случай, конечно. Больно тебе всё
равно будет. В общем, ты облажался. Вы нашли не того, или не так.
Хранилище не открылось, покров не пал, и это возвращает нас к тому,
что наследник прямой крови всё ещё жив. И у тебя теперь ровно две
возможности. Найти его до нашей новой попытки прорыва, это первая.
Или постараться успеть сдохнуть до того, как я о тебе вспомню — это
вторая. Множество других вариантов, которые можно придумать между
этими двумя, тебе совершенно не понравятся. Вопросы?
— Его кремировали, я видел отчет, — тихо говорит стоящий. —
Городовой показал.
— Ну, значит, не его, или не там, или не кремировали. Я вообще
не хочу вникать в эти тонкости. У тебя месяц. И это только потому,
что я хорошо к тебе отношусь. Ты ведь знаешь это?