Знания на слух впитывать. Правда, слушая, как давятся, пытаясь
прочесть книгу по слогам, другие, Савка кривился и утверждал, что
он-то лучше умел. Даже раньше. И теперь бы прочёл нормально. В
общем, так мы и сидели.
Внимали.
Два урока внимали, а на третьем и заснули. Уж больно у батюшки
Афанасия, к приюту приписанного души спасать, голос оказался
мягким, убаюкивающим. Он нам вещал что-то про долг с
предназначением и благодарность, и прочие вещи, несомненно, важные,
но…
У Савки закрылся один глаз.
Потом другой.
А я… не стал мешать. Пусть поспит малец, силёнок наберется. Кто
ж знал…
- Язычник! – голос у батюшки изменился, а стальные пальцы
вцепились в ухо и выкрутили так, что мало не оторвали. Савка
спросонья взвыл и вскочил, только ухо потянули выше, заставляя
встать на цыпочки. – Мерзкий язычник!
Это он про кого?
Я вот от этакого перехода ошалел слегка.
- И сказано было, что те, чьи души костенеют в язычестве,
прокляты! И обречены на вечные муки адские…
Голос батюшки Афанасия гремел, заполняя всю-то комнатушку, не
сказать, чтобы сильно большую. Прочие попритихли, застыли, боясь
шелохнуться.
- Ибо нет больше мерзости, чем…
Он ухо отпустил и пальцем в лоб Савкин ткнул.
- Господь в милосердии своем дал тебе знак…
Какой?
- К-какой? – выдавил Савка спросонья, слова мои повторяя. За что
заработал увесистый подзатыльник, согнувший его едва ли не
пополам.
- Он дал тебе жизнь презренную, дабы в муках и покаянии провёл
ты её, испрошая о прощении тех…
В общем, дальше мы поняли мало, кроме того, пожалуй, что сами во
всём виноваты. Говорил батюшка долго, пространно и не для нас, ибо
теперь слушали все и с радостью. Ну да… банда от нас отстала,
верно, угроза отдать на фабрику возымела действие, но это не
значит, что Савку приняли.
Не считали его своим.
Вот не считали и всё тут.
В общем, закончилось все торжественной процессией, возглавляемой
батюшкой Афанасием и включившей весь Савкин класс, а потом не менее
торжественной поркой во дворе.
И порол Афанасий лично.
И так… душеспасительно. От первого удара розги Савка хотел
взвыть и рот открыл даже.
- Молчать, - велел я. А потом как-то… подвинул мальца?
Перехватил тело? Главное, что сил хватило в лавку вцепиться и зубы
стиснуть.
Не хватало…
Громов орать не станет. И о пощаде умолять.
Свистнуло над головой. Розги тонкие, но бьют так, что через
одежду обжигает. Ничего, это ерунда… это мелочь.