А Савка там.
Как бы не вышло чего. С их-то суевериями. Хотя… какой хрен, там
не суеверия, там реально не понять, что творится.
Лежу.
Слушаю, как мерно пикают приборы. Никто ко мне не спешит, стало
быть, просто спал, а не в кому провалился. Хорошо. Наверное.
Позвать кого…
Зачем?
Толку-то от них. Раздражение ворочается в груди. Тяжёлое. И
злость иррациональная на них, которые живы и здоровы. Которые будут
жить, когда я сдохну.
Жить и радоваться.
Делить наследство.
- Дядь, а дядь… - детский голос пробивается сквозь эмоции. И они
отступают. – А ты живой, да?
Мальчишка сидит у стеночки, на стульчике.
Мелкий.
Сколько ему? Пять? Шесть? Меньше? Или наоборот? Я в детях не
разбираюсь вот совершенно.
- Живой, - отвечаю, поворачивая голову. – А ты кто?
- Тимоха…
Тимоха.
Тимофей… знакомое имя. Да. Это от Викусиного… среднего? Память
подводит. Память у меня хорошая, но вот подводит. Среднего вроде.
Или младшего? Он там ещё развёлся… надо будет спросить у Ленки, она
точно знает.
Она собирала папочки на всех их.
Тимоха.
- Что ты тут делаешь, Тимоха? – интересуюсь.
В том, что охрана его пропустила, ничего удивительного нет. Я
разрешил, точнее приказал, что если вдруг найдутся желающие, то
пускай себе. И охране приказал. И докторам. Не мне сейчас бояться
покушений или чего там. И сама охрана больше по привычке, чем и
вправду нужна. Так что… пусть ходят.
Один хрен, кроме Ленки некому.
Я так думал.
- Сижу, - сказал мальчишка и ногой дёрнул.
Светленький. Волосы отросли, завиваются колечками. Нос
конопатый. Глаза яркие, голубые. Славный мальчонка… коленки вот
содраны.
- Это где ты так? – интересуюсь.
А ещё понимаю, что такие мелкие дети не могут находиться где-то
сами по себе.
- А… это упал, с велика, - Тимоха потёр коленку. – Мне Колька
дал прокатиться. Но у него большой. Тяжело.
Он вздохнул. И тут же добавил.
- Но классно! Мама сказала, что если папа алименты заплатит, то
она и мне велик купит. По размеру.
- А он не платит?
Тимоха пожал плечами и ответил:
- Теперь обещался, если я тут посижу.
- Зачем?
- Ну… папка сказал, что ты – ещё тот старый упырь…
Вот за что люблю детей, так это за их искренность.
- Но я прикольный и могу понравится. А ты вправду упырь?
- А что, похож?
- Ну… так-то… я кино смотрел одно. Там такой же в гробу лежал.
Страшный.
Смеяться, когда сил нет, тяжело. Но папаня его прав, Тимоха
действительно прикольный. И нравится мне.