- Дяденька, - я решил рискнуть и глаза открыл. – Дяденька, а что
вы делаете… мне страшно, дяденька!
И сказал это громко. А ну как тут ещё кто есть поблизости.
- Я? – он стушевался и от кровати отскочил, убирая подушку за
спину. – Я тут…
Как есть трус.
И из тех, кто до последнего будет отступать. А потому самое
главное – не загонять в угол.
- Вы… меня лечите, да? – и глазками хлопнуть. Не знаю, видит он
там что или нет, но хлопаю старательно и голосок вымучиваю
жалостливый. – А что со мною было, дяденька? И попить бы…
- Попить… да, попить…
Внимание его переключается, а я выдыхаю. Если он не решился
убить меня спящего, то бодрствующего тем паче не рискнёт.
- Сейчас. А ты что, не помнишь?
- Помню… плохо помню… вот как бегал… и вернулся…
- Куда бегал?
- Так, вокруг. Для здоровья. У меня здоровье слабое. Я решил,
что если бегать буду, стану сильным… вот как вы.
Он что-то там пыхтит. И уходит недалеко, к столу, на котором
графин с водой стоит. Наполняет стакан. Возвращается. Пить страшно,
а ну как плеснул чего. С другой стороны, что ему мешало это и
сделать? А он с подушкой припёрся. Значит, или нечего плеснуть, или
опасается, что отравление обнаружат.
Сказать определённо сложно. Я слишком мало знаю про мир.
Пью.
Вода местная имеет своеобразный привкус, но его я уже знаю.
- Ты… мальчик… отдыхай, - велит Антон Павлович. – Тебе надо
восстанавливать силы…
- Антон Павлович? – дверь открывается без стука, и в комнату
входит Евдокия Путятична. – Что вы тут делаете?
- То, что и должен.
Он чуть дёргается, но вспоминает, что треклятая подушка лежит на
табурете, у стола с графином, и успокаивается этим.
- Наблюдаю за пациентом.
- Что ж. Очень рада, что вы снизошли до исполнения
непосредственных обязанностей, - голос Евдокии Путятичны сочится
ядом. – Но теперь я вас сменю. Вам стоит… подготовиться.
- К чему?
- Ко встрече с дознавателем.
- Синод? – обречённо поинтересовался Антон Павлович.
- Он самый… завтра с утра и прибудет.
- С чего вдруг так скоренько зашевелились?
- Понятия не имею, - она подвигает стул и садится подле кровати.
– Возможно, рядом оказался. А возможно… разные слухи ходят, Антон
Павлович.
- Вам ли слухам верить…
Эти двое за время моего отсутствия то ли договорились, то ли
примирились. Во всяком случае прежнего раздражения я не ощущал.
- Порой только им и остаётся… цензура в последние годы стала
куда как жёстче. И многое до людей просто-напросто не доходит.
Впрочем, не стоит пугать юношу. Давно очнулся?