Если все остальные мужчины – космос, то этот – океан. Бурный, неспокойный, меняющийся ежесекундно, и никогда не знаешь, что из его недр вынырнет – фрегат с золотом или клыкастое чудовище.
5. Глава 5
Набоков
– Анна, вы с кем сюда пришли? – поинтересовался я холодно.
– С вами, – моргнула она, и я почему-то потонул в её взгляде – беззащитном каком-то, совершенно не вяжущимся с образом той деловой, активно-энергичной женщины, что храбро пикировалась в словесных баталиях, невзирая на лица и чины.
– Вот и будьте со мной, а не занимайтесь ненужной благотворительностью, – сухо бросил я. – Мужчина должен бороться до конца или уметь принимать поражения.
– А вы умеете? – спросила она без огонька и особого интереса, следя взглядом за Ребусовым.
Ну что за чёрт? Почему вечно кто-то её интересует больше, чем я? Хотя б несколько часов она могла бы заглядывать мне в рот, как делает подавляющее большинство женщин, которым так или иначе удалось оказаться со мной рядом?
Тут же вспомнилась Марья. Та умела. Смотреть преданно, влюблёнными глазами. Что из этого вышло, я знаю. Может, поэтому, невзирая на всю колючесть и язвительность, мне импонирует Анна.
– Больше да, чем нет, – ответил на её вопрос.
– А вы честный, – кинула она на меня взгляд и тут же отвернулась, благодарно кивая Ребусову, что приволок ей стакан воды.
Тут для этого официанты есть, между прочим. Но нет. Она предпочла Ребусу занятие найти, чтобы тот очухался и не выглядел столь жалко.
– Антон, – позвал я полукомпаньона, в душе содрогаясь оттого, что подыгрываю этой спасительнице сирых и убогих. – Дело есть.
Ребусов всем хорош. Но о его неустроенности в личной жизни ходили легенды, которые вольно или невольно слышал и я. Просто какой-то глобальный неудачник этот Антон. И то, что у него увели девушку, которая бы должна сопровождать его хотя бы этим вечером, закономерно и не удивительно.
Я даю ему задания и осознаю: он всё понимает. Держит лицо – уже в себя пришёл, но всё, что я прошу его сделать – ерундища, лишь бы создать видимость.
– Я всё понял, Игорь Евгеньевич, – склоняет он голову. – Сделаю.
Да, это способ от него избавиться, каюсь. Иначе, боюсь, он будет третьим, а мне как-то это не совсем улыбается.
– Спасибо, – говорит эта сумасшедше-непонятная женщина и одаривает меня улыбкой, которая и в подмётки не годится той, что она Ребусу пожаловала.