— Знаешь, я тоже часто виню себя в том, что стало с моим отцом, — призналась смущенно. — Может быть, если бы лучше о нем заботилась, внимательнее относилась к его состоянию. Он очень любил мою маму, потеря стала для него невосполнимой. Он начал играть, начал с малого и не сумел остановиться… — Я вздохнула, а после посмотрела на непривычно хмурую Лизу. — Но ты не можешь быть виновна в том, что этот Мартин предпочел твоей маме другую женщину. Ты вообще не…
Я оборвала речь на полуслове. Все потому, что к нам уверенной походкой властного человека направлялся Лев Трубецкой, отец моей лучшей подруги и мой первый мужчина. Тот, с кем я поклялась себе больше никогда не встречаться.
Он был, как всегда, сдержан и вежлив. Но его приказ ехать с ним был непреклонен. Наверное, можно было попытаться оправдаться или бросить все и поехать вместе с Лизой домой. Подружка определенно была бы рада такому исходу.
Но я не смогла. Не рискнула отказать ему.
Позволила ему усадить себя в машину. Мы тронулись с места, и только после этого я рискнула заглянуть Льву в глаза. Повернув голову, долго рассматривала его профиль, прежде чем решиться задать вопрос:
— Куда мы едем?
Я только однажды была в его секретной лаборатории, спрятанной далеко за городом, и все же немного запомнила дорогу. По крайней мере, ту ее часть, что была не в лесу. Сейчас же мы неслись по городу и определенно не собирались покидать его пределов.
— Куда угодно, только подальше, — заметил Лев напряжённым чужим голосом. — Туда, где нас не увидят. Никто.
Авто остановилось так же резко, как и тронулось с места. Мы оказались в каком-то темном каменном закутке, вдали от оживленного потока машин, света фар и призывно горящих вывесок магазинов. Здесь, в напряженной тишине и темноте я снова почувствовала себя мышкой, угодившей в мышеловку.
— Почему ты решила больше не встречаться, Вика? — Лев повернул голову в мою сторону. Его глаза горели жадным, неистовым огнем. Он протянул руку и, обхватив большим и указательным пальцами мой подбородок, чуть приподнял его. — Мне нужен ответ. Сейчас. Немедленно!
Я шумно вздохнула и затаила дыхание. Одно дело решить что-то для себя, и сосем другое — признаться в этом другому. Тем более, Льву Трубецкому, который сразу почувствует фальшь и раскроет все мои попытки соврать в один счет. Но как признаться? Разве я могу сказать ему, что боюсь влюбиться? Что не хочу встречаться дольше лишь потому, что боюсь привязаться, а после потерять? Для меня это слишком…