Мы не на Западе, у нас нет «старых семейных миллионов»,
доставшихся по наследству с позапрошлого века, нашему капитализму
не более тридцати лет, но об этом никто не хочет вспоминать. А
хотят вспоминать то, что мой отец был обыкновенным советским
хирургом в обычной московской больнице, пусть и заслуженным, а мать
учительницей географии в средней школе.
Несколько лет назад мама попала под трамвай, сильно
покалечилась, ей ампутировали ногу выше колена. Отец ввязался в
сомнительный бизнес в одной частной клинике, на него повесили
смерть какого-то авторитета с серьёзным огнестрельным ранением.
Братки отобрали всё, что было, включая квартиру. Но он устроился в
другую частную клинику, так как его очень высоко ценили в
профессиональных кругах, и сделал множество сложных удачных
операций. Одним из пациентов был Герман. После поединка на рапирах
в частном клубе. Герман и фехтование – это нечто целое, прямо как
Пушкин. Но он не один такой, их таких целый клуб миллиардеров-
фехтовальщиков, сражающихся с друг другом настоящим оружием и
по-настоящему. То ли у них «средневековые» нерушимые принципы, во
что я не верю, как и во всё искусственное, то ли им скучно, и они
устраивают себе дуэли-поединки.
- Док, чем я могу вам помочь? - спросил он папу после операции,
строя из себя благородного барина. Это просто, когда ничего не
стоит.
Я не знаю, что он ему рассказал и как представил свою жизненную
ситуацию, но однажды привёл Германа в нашу съёмную квартиру,
наверное, показать маму, что она и правда инвалид.
Я открыла дверь. На дворе полыхало жаркое лето. Я стояла в
проёме босая, в джинсовых шортах и майке без рукавов, то есть во
всей красе. И с распущенными волосами ниже плеч.
Через неделю я сидела с ним в дорогом ресторане и рассуждала об
искусстве вообще и об искусствеправильных интерьеров в частности.
На моём дипломе дизайнера ещё не высохли чернила от печати к тому
моменту. Он был заинтересован и очарован, сказал, что я ему
нравлюсь, и он хотел бы продолжить со мной встречаться.
Отец никогда не вмешивался в мою личную жизнь, также, как и
мама, но я видела их глаза. Они хотели этого брака. И я
согласилась.
Многие, очень многие, мечтали оказаться на моём месте, Герман
даже не был женат до меня. Вскружить голову молоденькой девчонке
симпатичному богачу не сложно. К тому же, у меня и парня-тоне было
до него, я по натуре скромная и ещё и интроверт.