С трудом поднявшись с пола и, едва удерживая равновесие, я осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Да только сразу же пожалела, что это сделала. Кровавая бойня осталась позади и, слава создателю, что я не видела ни раненых, ни убитых. Но картина, которая открывалась передо мной, была не менее страшной. Моя карета, совершенно никем не управляемая, без лошадей, набирая ход, неслась в сторону ущелья.
В тот миг я почувствовала, как это, когда жизнь проносится перед глазами. Правда, перед моими глазами скорее не жизнь проносилась, а одинокие деревья, скалы и хилые кусты. Да ветер в ушах завывал. Теплая меховая шапка упала на снег и осталась лежать там, словно скрутившийся в клубочек пушистый лесной кот. Волосы, незакрепленные ничем, тут же вырвались на свободу.
– Прыгай! Прыгай, я сказал! – внезапно услышала в своей голове.
Хотя, может и не в голове, может, это ветер донес чей-то отчаянный крик. Но мне было совершенно не до того, чтоб осматриваться в поисках советчика. Я подчинилась ему, не видя другого выхода. Вернее, собиралась подчиниться, наплевав на сундуки с платьями, подвенечный наряд и свадебный обруч, украшенный бриллиантами – опекуны не поскупились, чтобы одеть меня, как подобает будущей герцогине Аллин.
Я набрала в легкие как можно больше воздуха, покрепче взялась за косяк и уже собралась хорошенько оттолкнуться, но что-то меня остановило. Тот самый маленький сундучок со свадебным нарядом и украшениями сполз и намертво прижал край бархатной дорожной юбки. Я теряла последние секунды, дергая подол, старалась разорвать плотную ткань, и с ужасом понимала, что не успеваю.
Карета взлетела над пропастью, а мое сердце ухнуло в пустоту. Ощущения невесомости заставили желудок прыгнуть к горлу. Но проклятый сундук, наконец, сдвинулся. Только было уже слишком поздно. Я вылетела из экипажа, как пробка из бутылки, и зажмурилась от страха, теперь отчаянно желая остаться внутри...
А в следующую секунду вокруг моей талии обвилось что-то длинное и плотное, словно змея. Падение прекратилось, я плюхнулась на горячую, словно раскаленная печь, поверхность. И такую же твердую.
– Держись, – прозвучал тот самый голос в голове, и я распахнула плотно сжатые веки.
Зря.... Увидеть себя, восседающей на огромном чешуйчатом крылатом волке, оказалось выше моих сил. Сознание, спасая остатки разума, померкло.