— Ну что же, два года — достаточный срок, чтобы узнать всю нашу кухню… — снова с напряжением трёт он лоб, словно пытается извлечь из него ценные мысли. — Какая у тебя должность сейчас? Старший маркетолог?
— Нет, всего лишь младший, — с вызовом отвечаю я, и тут лицо моего босса проясняется. Решение найдено.
— Это просто замечательно! Вполне себе даже отличный срок, чтобы получить заслуженное повышение, — мягко, по-отечески, улыбается он.
— Вы меня повышаете? — с недоверием переспрашиваю я. Интересно, почему эта идея родилась у моего руководства именно сейчас?
Но президент компании развеивает все мои сомнения:
— Кира, ты слышала, что сегодня было на совещании. Малак аль Нахайят чрезвычайно ценный клиент. Нам очень бы не хотелось его упускать, — обтекаемо формулирует он свою мысль. Хотя может дальше не формулировать.
— Нет, я же чётко сказала там, в переговорной, — перебиваю я Константина Суреновича. — Я не продаюсь!
Хоть это пока то единственное, что осталось у меня. От моего безрадостного детства, бесприютной юности и вечно влажных простыней. Моя жизнь.
— Послушай, сколько тебе лет? — заходит уже с другого бока начальник.
— Двадцать два. Почти двадцать три.
— Ну так вот. Всего двадцать два. Всё впереди. Это прекрасная возможность для тебя вырасти и сделать карьеру, ты же это понимаешь? — внимательно смотрит он на меня. Как заботливый и добрый сутенёр, рассказывающий бездомной девочке на вокзале, что он сейчас отвезёт её во дворец, где её ждёт настоящий принц.
Только в моём случае принц на самом деле настоящий. Наследный. Из царской правящей династии.
Тем более нет. Я же прекрасно знаю, для чего таким нужны такие, как я. Уж точно не сводные таблицы пересчитывать.
— Не будь так категорична, Кира. Если подумать, здесь же совершенно нет ничего такого: ты просто поедешь в официальную командировку. Только и всего! — увещевает меня мой начальник.
— В командировку? Это так называется? — уже не выдержав, с издёвкой переспрашиваю я. — А что там этот принц плёл про гарантии? Ценность человеческой жизни? Разве сотрудникам в командировке вообще что-то может угрожать? Их берут в заложники? Под гарантии сделки? — начинает уже нести меня.
Губы дрожат, как это часто со мной случается, когда я злюсь. Сейчас меня точно уволят. Но меня уже не унять.