- Да Петрович он всегда такой. Оно и понятно, он же тоже
комбинатовский. Работает начальником ОТК в чулочно-носочном цеху.
Знает, курва, как директор Егоров футбол любит, вот и подыгрывает
своим – тут же доложил батя.
- Ну тогда ясно – пробурчал я, не собираясь раскручивать тему.
Но вместе с тем, в виртуальном списке, формирующемся в голове,
напротив фигуры судьи, появилась жирная галочка. – А с этим сивым
чего? Не просто ж так, этот Антон, мне три раза в первом тайм,
пытался ногу сломать? Может, он зуб на меня имеет?
- Да вроде нет. Раньше Антоха себя так агрессивно на поле не
вёл. Обычно топтался в защите, поближе к воротам. На нашу сторону
редко забегал – мигом выдал справку Гена гаишник. – Похоже, он
сегодня перед игрой таблеток озверина нажрался.
- А кем он на комбинате трудится? – поинтересовался я, решив
кое-что разузнать о нарывающемся гражданине.
- А ты, что забыл. Он же Егорова возит на новенькой «Волге».
Услышав про «Волгу», я сразу вспомнил, где последний раз видел
это изделие советского автопрома. И как это у меня часто бывает,
все пазлы сразу сложились.
Вот я дурень! Когда прошлой ночью почуял чужой взгляд, за
кустами шиповника начал искать. В темноту всматривался. А на чёрную
«Волгу», стоявшую в соседнем дворе, внимание не обратил. Отвык в
будущем обращать внимание, на машины, которые остались стоять
только на приусадебных участках престарелых садоводов и деревенских
жителей.
Выходит, этот Антон и есть тот самый бывший жених Зины
продавщицы. По крайней мере, имя и его профессия шофера,
работающего на комбинат, полностью совпадали. А значит, ночью он
сто процентов видел, как я её провожал, после интимного
свидания.
Конечно же, он меня узнал, но ночью почему-то не подошёл. А
сегодня встретил на поле и, видимо, почувствовал свою уязвлённость.
Вот и пытается теперь всячески задеть.
Нехорошо это всё. Но как говорится – за свои необдуманные
поступки надо отвечать. Причём и мне, и ему.
В этот момент кто-то из болельщиков притащил нам трёхлитровый
бидончик с квасом, и он пошёл по кругу. Приняв запотевшую посуду, я
не отказал себе в удовольствии и, отпив положенную долю, передал
остатки Кошелю с его шайкой школоты.
Тот пробурчал себе под нос, что лучше пить холодное пиво, но от
угощения не отказался. А затем он и вовсе вытащил помятую пачку
Явы. После этого Кошель увидел мой осуждающий взгляд, зыркнул на
перекуривающих в сторонке, членов нашей команды и тяжко вздохнув,
спрятал сигареты.