- Паша, это то, о чём я подумал? – спросил он, немного опешив от
подобного чересчур обильного результата.
- Да. Пока у меня нет возможности внести в отдельный реестр все
старые архивные дела и прогнать их через нейросетку, но уже сейчас
я уверен, после сведения всех документов, эти девять новых меток
станут пожирнее.
- Но их слишком много. А это не может быть сбоем программы? – не
поверил Горюнов.
- Нет. Это исключено. Нейросетка прогнала через себя информацию
несколько сотен раз. И с каждой новой серией анализа документов,
дополнительные метки всё добавляются и добавляются. – Лейтенант
нервно огляделся, и Горюнов заметил, как его пальцы дрожат. – Если
честно, то поначалу я сам подумал, что это сбой, помноженный на
глюк, и решил проверить вручную. Двое суток не вылезал из подвала.
Петрович, там, правда, всё очень странно, но достоверно.
- Давай поподробнее.
- Мы взяли доступную выборку убийств, совершённых за последние
сорок лет, но нейронка капнула глубже и добралась аж до
шестидесятых годов двадцатого века. А ещё она вобрала в себя кучу
информации из сотен уголовных дел, которые мы никак не учитывали.
Так вот, двадцать процентов выбранных убийств, это те, за которые
граждане СССР и Российской Федерации уже осуждены. Кто-то отсидел
большой срок. Кто-то получил вышку и их уже давно казнили. Ещё
десять процентов эпизодов, списаны на самоубийства или смерти по
неосторожности. Двадцать процентов – это старые висяки – просветил
лейтенант и внезапно замолчал.
- А куда делись ещё сорок процентов – не понял Горюнов, уже
подсчитав оставшиеся неучтёнными проценты.
- А вот здесь всё ещё интереснее. Я такое точно не предполагал,
но сорок процентов всей информации, алгоритм нейронки вобрал из
базы данных без вести пропавших. Как я понял он учитывал близость
подозрительных мест и определённые характерные параметры жертв.
- Пропавшие без вести. Мы этот фактор никогда не учитывали, и,
похоже, очень зря. Да, это переворачивает все наши теории с ног на
голову. – Ещё раз внимательно осмотрев схему, подполковник
прошептал вслух несколько смутно знакомых адресов. – Паша, если
честно, такие объёмы меня поражают своей нереальностью. Непонятно,
как этого раньше никто не замечал?
- Петрович, я сам в шоке – признался лейтенант.
- Об этом кто-то, кроме нас, знает? – поинтересовался Горюнов,
отлично понимая, что если это сейчас показать кому следует, даже в
таком сыром виде, то это произведёт в управлении эффект
разорвавшейся бомбы. И эта бомба разворотит не только управление,
но и центральный следственный комитет. Очень многим сидящим в
высоких креслах, это явно не понравится. А первому информация не
понравятся новому непосредственному начальству Горюнова, генералу
Макарову.