Но ты все молчишь, упрямая...
Молчишь и тем самым убиваешь во мне последние крохи слепой зависимой веры в тебя, в твою чистоту... в нас, – черт возьми! – и в наше будущее.
Даже на расстоянии, даже после всего, что ты сделала, я слышу твой пульс. Каждый удар твоего черного сердечка эхом отзывается в моей пылающей, растерзанной груди, заставляя мое сердце биться с ним в унисон. И это ранит. Не может не ранить. Потому что идёт вразрез с моими принципами, со всем, что я привык уважать и с чем хочу считаться.
Мне больно, Лиан.
Мне очень... очень больно... девочка. Как ещё никогда в жизни.
Неужели ты этого не видишь?
Как ты можешь быть такой слепой? Как?!
Но ты уже давно совсем ничего не видишь, ведь так?
Тебе плевать на мои чувства.
Иначе ты бы так с нами не поступила. Не сделала бы того, о чем все вокруг твердят мне уже несколько часов.
А я уже не знаю, как быть. Кому и чему мне верить? И главное – во что?
А ты мне совсем не помогаешь.
Стоишь в стороне, совсем как чужая и ничего не делаешь.
Ни словом, ни жестом не пытаешься себя защитить.
Будто ты сдалась. Будто тебе все равно, что с нами будет...
Твое ровное дыхание обжигает, долетая сквозь метры пустоты, пробивая бетонные стены моего безумия, и расползается по телу сильнодействующим ядом.
Какая же ты спокойная, Цветочек!
Невозмутимая. Ледяная.
Настоящая Снежная Королева.
Твой холод убивает.
Ты безжалостно убиваешь меня, Цветочек...
За что?
Спрашиваю в сотый раз, а в ответ – уже привычная тишина. Снова.
Она не говорит со мной. Вообще ни с кем не говорит. Закрылась в своем коконе и ждёт непонятно чего.
Прохожусь по ней взглядом, и внутренности затапливает серной кислотой.
Мысли все путаются, сплетаются в тугой узел – ни конца ему нет, ни края.
Тысячи разных вопросов всплывают в воспаленном мозгу, разлетаются в стороны и тут же гаснут, так и не созрев. Осыпаются, как лепестки мертвого растения.
Неделя...
Это слово резонансом проносится по натянутым до предела нервам и вгрызается в мясо отравленными шипами. Резко. Со всей дури.
В памяти снова всплывают слова врача вперемешку с причитаниями и вздохами моей матери.
Я будто снова переношусь в кабинет клиники и словно воочию вижу, как мои робкие мечты с треском разлетаются по полу, не выдержав встречи с жестокой реальностью.
Но даже после этого я не отвернулся от нее! Я не развернулся и не ушел, хоть и должен был это сделать...