А вот что случилось с Карин?
— Как спалось, дорогая? — голос графини был немного хриплым.
— Прекрасно, — хотя, какое там спалось!
— В Стертонхолле царит особая атмосфера. Замок прямо располагает
к… романтике.
— Да, мне всю ночь читали стихи.
— А на шее, как я понимаю, чернила, — усмехнулась Карин. — Ты
старательно все записывала.
Марисоль невольно вспыхнула. Надо было позвать мага-целителя.
Убрать все синяки, появившиеся на теле от стальных объятий и
пальцев Эджена. Но вдруг заметила такие же «чернила» над губой у
графини. Видать, ей тоже было не до сокрытия следов бурной ночи,
так увлеклась «чтением». Потому и опоздали обе к завтраку.
Разговор прервался, потому что слуги распахнули перед
благородными дамами двери в столовую.
— Наконец-то! — с чувством сказала маркиза Траут. И когда обе
сели, нетерпеливо подалась вперед: — Ну, рассказывайте!
В огромном зале наступила тишина. Слышно было, как ходят лакеи,
разнося блюда с миндальными пирожными и другими десертами. Хотя
слуг чуть ли не с рождения учили двигаться бесшумно. Также как и в
семье герцогов Террийских высшая знать никого не брала со стороны.
Все домашние слуги росли в покоях своих хозяев.
— А остальные леди уже поделились впечатлениями? — спросила
Марисоль, принимая из рук лакея дымящуюся чашку кофе. Потом взяла
серебряными щипчиками воздушное пирожное и положила к себе на
блюдце. Безумно хотелось сладкого.
— В основном мы слушали Эстер, — кивнула хозяйка замка на
баронессу, утащившую вчера к себе в спальню бесценный трофей:
святого Герлиона.
— Юноша и в самом деле был девственником? — равнодушно спросила
Карин, которая заметно нервничала. И даже проигнорировала свои
любимые пирожные.
«Да что с ней такое?!» — с удивлением подумала Марисоль.
— Скорее я до встречи с ним была невинна, — хихикнула баронесса.
— Лю это нечто! — с чувством сказала она.
— Вот и делись, — ворчливо сказала вчерашняя лимонная булочка,
которая сегодня превратилась в малиновое желе: сменила платье.
— Но ваши впечатления должны быть интереснее, — маркиза
выжидательно посмотрела сначала на Марисоль, потом на Карин. —
Особенно у герцогини. Но и твой мужчина, Карин, произвел
впечатление. Какие необычные глаза! А манеры? В нем определенно
чувствуется порода.
— Э-э-э… — замялась графиня Левадовски, лицо которой стало
бледным, как мел. — Ничего такого особенного.