В будущем планировалось построить еще один замок, но уже на
правом берегу Черноводной. Там и сейчас рос новый город, но
размерами он сильно уступал разрушенной Королевской Гавани, завалы
которой постепенно разбирали. Уже сейчас от города остался лишь
пустой замок и немногочисленные постройки на одном из холмов.
- Да, ваше величество, Джендри… - начал было Подрик, но замялся,
увидев страдальческий взгляд Короля.
- А дядя Тормунд говорит, что если кто-то любит тетю Сансу, то
ему надо просто украсть ее, - с детской непосредственностью
поделилась Лианна. - Тогда она согласится выйти за него.
Джон поперхнулся воздухом и мысленно пообещал, что выдернет
рыжему вольнику его бороду при следующей встрече.
- Он считает, что только так мужчина может завоевать
женщину.
- Это обычаи вольного народа, Лия! - возмутился Рейгар. - А дядя
Джендри даже не крови Первых Людей, чтобы делать это.
- Зато романтично! - выдохнула девочка. - Но я бы не позволила
себя украсть.
- Никто тебя не украдет, - зашипел на сестру Рей. - Ты же не
какая-то девица! Ты принцесса!
- Зато я сама могу украсть, - с довольной ухмылкой заявила
девочка, заставив своего отца поперхнуться воздухом во второй раз и
обменяться с Давосом и Подриком многозначительными взглядами.
- Лия, но женщины не крадут мужчин! - снова возмутился
принц.
- Значит, я могу быть первой, - с еще большим воодушевлением
отозвалась малышка.
Джон фыркнул и специальным голосом злого отца уточнил:
- И кого ты собираешься украсть, моя Белая Волчица?
- Не знаю, - пожала плечами малышка, доверчиво глядя отцу в
глаза.
Давос тихо хмыкнул себе в бороду и подмигнул Джону. Тот лишь
обреченно прикрыл глаза на миг.
А чего он ждал? У такого, как он, и такой, как Дени, просто не
могла родиться какая-то другая дочь. Слишком много в них обоих было
свободы. Слишком много волчьего и драконьего. Вот и родилась
дикарка.
Как-то Санса, понаблюдав за детьми, заявила, что Рейгар взял
лучшее от обеих семей, а Лианна - худшее. Но Арья на это лишь
фыркнула. Джон же просто крепче прижал к себе светловолосую
девочку, в которой было так много от свободы и своеволия, так много
солнца и света, так много от того жара двух сердец, что ее
породили.
- Тебе не придется никого красть, - сказал он дочери. - Ты
вырастешь и сама выберешь себе мужа. Если он будет сопротивляться,
так и быть, ты можешь его украсть, - последнюю фразу Джон выговорил
со смирением терпеливого родителя, но тут же расплылся в усмешке.
Лия рассмеялась, а юный принц недовольно закатил глаза.