Шаловливый ветер трепал рыжие кудряшки, ласково гладил по щекам, словно хотел компенсировать мне отсутствие мужского внимания, а я вспоминала, как мы приезжали сюда с Пашкой на мотоцикле. Вдвоем. Красивые, молодые и влюбленные. Было также тепло и солнечно. Сидели на бревне в обнимку. Шутили, молчали, целовались. Мы были счастливы.
Снова ядовитая обида змеей начала разматываться в груди, перекрывая воздух в легких. Подобралась к горлу, сжала его тисками так, что две капельки слез едва–едва не ринулись вниз, по щекам, успели зацепиться за реснички.
Снова в который раз уже спрашивала себя: куда делась наша с Пашей любовь, наши сумасшедшие чувства, страсть, влечение друг к другу? Когда же все это прекратилось? Кто виноват, что наши отношения изжили себя? Что и когда я сделала не так?
Не заметила, как подошел Андрей и сфотографировал меня – такую грустную и задумчивую.
Не успела ничего сказать, а брат сгреб меня в охапку, прижал к груди. От него умопомрачительно пахло дымом, жаренным мясом и... домом. Домом родителей. Я снова почувствовала себя маленькой девочкой, и комок боли предательски сдавил горло.
– Опять грустишь? Натаха, давай я ему наваляю? Ты ж меня знаешь, я мозги умею вправлять, – улыбался братишка, но я чувствовала, что на самом деле ему совсем не смешно. Переживает Андрей за меня, но без моего согласия в мою семью не полезет.
– Знаю. Только не хочу.
Никто никогда не мог меня обидеть. Еще со школы все парни были знакомы с моими братьями и прекрасно знали, что за младшую сестру те порвут не раздумывая. Потому что в гневе они страшны, особенно Андрей, который служил в горячей точке, а после армии профессионально занимался самообороной. До сих пор, несмотря на годы, он остается самым вспыльчивым мужчиной в нашей семье. Потому и запрещаю ему лезть к Пашке – сама разберусь. К тому же подробности моей семейной жизни родные не знают, а слухи я не подтверждаю.
Андрей читает меня как открытую книгу, чувствует все мои проблемы и обиды, но открыто не спрашивает. Ему даже имени не надо называть – и так понятно о ком речь.
– Уверена? – заглянул мне в глаза. В его – забота, жалость и тревога.
– Не надо, Андрюш. Не марай руки. Да и потом... вдруг у нас все наладится, а конфликт, недомолвки, обиды между вами останутся... Не хочу.