Сам Зубрицкий, лидер и начальник всех охотников столицы, едва ли
вспомнил бы фамилию «Вальд». А вот Ингрид — вспомнила. Как-никак,
они с моей матерью были подругами, да и отца она знала неплохо.
Отец погиб тогда, в той же атаке. Ему не ставили памятников, в
его честь ничего не называли; он был просто одним из многих, кто
отдал свои жизни, чтобы город выстоял. Мать пережила его ненадолго
— всего на каких-то полгода; напал голодный новообращённый вампир в
тёмной подворотне.
Встретив меня тогда, когда я только пришёл подавать документы,
Ингрид разговорилась.
— У меня ведь тогда даже мелькнула мысль тебя усыновить, Денис,
— сказала она тогда. — Но… у меня самой погиб муж в той битве; на
мне висели двое своих детей, нужно было как-то поднимать их… В
общем, я не решилась.
Тогда же она пообещала помочь с поступлением. Но — предупредила
сразу, что помощь будет лишь честной. Преимущество в отборе среди
прочих равных? Да. Пропихивание меня вопреки недостающим баллам?
Нет. И в самой учёбе, сообщила она, никаких поблажек; здесь
Немёртвый, а не кулинарный техникум, и те, кто хочет стать
охотником на нежить, должны рассчитывать на знания и умения, а не
на блат.
Так что мне стоило бы поторопиться; опоздание на первый же
практический экзамен вовсе ни к чему…
Во внутренний дворик я вылетел уже почти бегом; разумеется,
здесь уже стоял весь поток, и все взгляды тут же обратились в мою
сторону.
— А-а-а, вот и ещё один! — кряжистый мужчина с багроватым
загаром на лице уставился на меня с недовольным видом. — Ещё один
умный стюдентик, решивший, что может приходить тогда, когда сам
захочет. Имя?!
— Д-денис Вальд! — отозвался я.
— Вальд. Встать в строй! — рявкнул он.
Блин. Зверь, как всегда, в своём репертуаре, плюс к тому,
кажется, в плохом настроении.
«В миру» его звали Степан Романович Зверев, но за глаза никто
его так не называл. Зверь. А ещё « этот дятел», «этот мудак», «этот
гад» и тому подобные ласковые прозвища. Инструктор по упокоению,
опытный охотник на нежить, пару лет назад сменивший боевую практику
на преподавание в Немёртвом, был убеждённым сторонником армейских
методов обучения. Своё дело он знал, безусловно — за это его ценили
и держали на месте. Но в учеников он это дело вколачивал
исключительно тяжёлым сапогом, за что и заслужил всеобщие «любовь и
уважение».