Всё же Рихард задала несколько вопросов, но Ярослав умело уходил
от прямого ответа. Он умудрялся петлять в объяснениях, но при этом
говорить правду. Конечно, Арбитр тоже это понимала, но предъявить
Яру ничего не могла. Он же отвечал правдиво, а я согласно кивала на
каждое слово.
— Какая складная история, — вздохнула Анна Рихард, махнув рукой.
— А главное — бьётся со словами твоей невесты.
— Ещё б не билась. Раз ты уже все выяснила, может быть,
отпустишь нас? Ну или предъявишь мне официальное обвинение?
— По закону я имею право задерживать до трех суток, даже если
обвинение не предъявлено.
Ярослав прикрыл глаза и устало вздохнул.
— Ее хотя бы отпусти.
— Да, конечно. — Рихард повернулась ко мне. — Деточка, ты можешь
идти. У кабинета ждет Алексей Васильевич, обратись к нему, он
проводит тебя к твоему отцу. Тот уже за тобой приехал, ждет на
улице в машине. Может, уже и вошел в здание.
Я закаменела, едва представив, как окажусь с папой нос к носу,
чувствуя, как по спине поползли мурашки.
— А можно я тут останусь? — прозвучало жалобно, но мне было
плевать.
Ярослав в ответ на это взял меня за руку.
— Любовь, Ань, сама понимаешь. Придется отпустить нас вместе, —
иронично произнес мужчина.
— Нет, не понимаю. — Рихард была явно недовольна. — Ей все равно
придется выйти, мне нужно обсудить с тобой условия твоего
освобождения.
— Какие еще условия? — разозлился Яр. — Ты мне, мать его, голову
откусила! По старым законам я имею полное право открутить в ответ
твою. Но я, так и быть, по старой дружбе не стану этого делать. Так
что сними с меня эту красоту, и разойдемся!
— Старые законы больше не действуют, — гаденько улыбнулась
девчонка. — Да и потом, не прибедняйся. Я бы не стала ничего
делать, если бы знала, что это тебе хоть как-то навредит. А ты
оказал сопротивление при задержании.
— Какое еще сопротивление?!
— В отчете я так написала. А я их ужас как не люблю
переделывать.
Ярослав отчётливо скрипнул зубами.
— Ань, ты вот говоришь, что всё изменилось, а ведешь себя как
раньше, манипулируешь ради собственной выгоды. Ты еще слезу пусти,
чтоб все умилились бедному обиженному ребенку.
— Понадобится — пущу, — фыркнула Арбитр. — Ну так что, ты
согласен обсудить условия?
— Не-а, не согласен. Давай применим артефакт правды и убедимся,
что никакого сопротивления я не оказывал. Свидетелей давай опросим.
Или стоять и не двигаться у нас теперь относится к сопротивлению?
Закон настолько изменился за время моей смерти?