Вкуснее оладушек я, если честно, не ела. Только проглотив три
или четыре и запив свежезаваренным чаем с травами, я вспомнила, о
чем вообще-то собиралась спросить.
— Слушай, а это ты меня переодел? — коснулась ткани
футболки.
— Не-а, ты сама справилась, — покачал головой Яр. — Я смотрю, у
тебя есть чудесное качество: даже в состоянии нестояния ты способна
выполнять какие-то действия. В прошлый раз, вон, меня оживила, в
этот — умылась и выпросила у меня футболку, а потом завалилась
спать.
Он беззлобно рассмеялся, а я мысленно выдохнула и потерла метку.
Ну, все не так плохо, голым задом я перед высшим не светила.
Все-таки есть определенные плюсы в нашем ритуале. Например,
можно посидеть на просторной кухне таким вот солнечным утром и
беззаботно поедать оладушки, не беспокоясь ни о чем.
Тут на кухню вошла неразговорчивая уборщица. Вновь окинула меня
оценивающим взором, подошла к Ярославу, подлила ему кофе таким
жестом, будто занималась этим всегда. Он поблагодарил ее кивком, не
отрываясь от скроллинга какой-то интернет-страницы.
Слишком у них близкие отношения для стороннего клининга. Я себя
тут третьей лишней чувствую.
— А это кто? — шепотом спросила я, когда женщина гордо
удалилась.
— А, это Ирина Викторовна, работала на меня еще в прошлой моей
жизни. Она мне как младшая сестра или дочь. — Он засмеялся. — В том
плане, что я ее помню еще совсем молоденькой девчонкой. А уж как
она готовит — выше всяких похвал. Я ее сразу же вызвонил, как мы
сюда приехали. Здесь пыли было — утонуть можно. Не квартира, а
склеп.
— Кажется, я ей не очень нравлюсь.
Сейчас Ирина выглядела гораздо старше Ярослава. Теперь он
годился ей если не во внуки, то в сыновья точно. Еще одно
напоминание о том, что простой полоз фениксу не пара. Он — навсегда
останется молодым и красивым, а я состарюсь и рано или поздно
умру.
Так что, какие бы выводы ни сделала Ирина Викторовна, в одном
она права: Ярославу стоило найти кого-то получше.
— Не выдумывай. Вы просто не успели познакомиться. Я вас
представлю, ты только доедай.
Я быстренько расправилась с оладушками и пошла умываться перед
учебой (и перед знакомством с чопорной Ириной Викторовной, которой
явно не нравился мой заспанный помятый видок).
Шкаф действительно был завален моими шмотками. Причем имелись
здесь и повседневные вещи, и, например, вечернее платье, в котором
я ходила в театр с родителями. Кажется, Роман особо не думал, что
брать, а что оставить — а просто выгреб все полки подчистую.