Оля быстро кивает. И промокнув уголки глаз, дëргает цепочку.
— И что теперь?
— Не знаю, — пожимает она плечами, — у меня ведь дочь, да и вообще… Я пыталась бороться, но не смогла.
Я снова касаюсь её плеча. Она выглядит испуганной, но какой-то странной, будто открывшей для себя новый мир.
—Ты жалеешь?
— Нет, — резкое движение головы, — точно нет.
Её глаза вспыхивают таким огнём, что даже мне становится жарко и неудобно.
— Тебе когда-нибудь было так хорошо, что ради этого мига ты готова проститься с жизнью?
Ого, какие громкие слова. А Оля продолжает:
— Так, что мозги набекрень, пульс до ста, тело плавится, мурашки по коже и блаженство, неописуемое блаженство. Не знаю, с чем сравнить. Как после долгого пребывания на морозе сесть к огню. — Оля запрокидывает голову и жмёт плечами. — Ощущение полёта по воздуху. Или как напиться ледяной воды в невыносимо жаркую погоду. Да я как будто и не жила до этого вовсе! — выпаливает она, и её просто трясёт от ощущений.
— Он красивый?
Задумавшись, Оля смеётся. И закрывает глаза, как будто представляет.
— Учитель? Он красив как дикий жеребец, полный огня и свободы. Он не спрашивает и берёт то, что ему хочется. А ещё он сильный, непристойно сильный. Я не могу ему сопротивляться. Как вот бывает на берегу, когда на тебя идёт волна цунами. И ты понимаешь — конец тебе. Да и бежать, собственно, некуда.
— Ух! — Я тоже знаю одного такого, но он принадлежит Антонине.
— Одержимость, и громкие вздохи превратились в настойчивые стоны, при этом незнакомый мужчина покусывает бесстыжие губы, скользя языком внутрь, глубже затягивая в водоворот безумной страсти, — хохочет Ольга.
— Обалдеть.
— В молодости я увлекалась горячими рассказами, писала для подружек, а потом вдруг взрослая жизнь, проблемы, необходимость зарабатывать, — она опустила голову, махнула рукой, — и я подалась в проектирование.
Мы с Олей проболтали до позднего вечера. Я рассказала ей про симпатию к Адону, она поведала подробности её странных отношений с незнакомым учителем. Дома у Красинских я долго не могла уснуть, оказавшись под впечатлением рассказа подруги. Иногда я краснела, но в общем могла её понять. И, наверное, хотела бы испытать нечто подобное.
Для тех, кому интересно узнать Олину историю целиком, добро пожаловать в книгу
"Учитель моей дочери".