Заказ принесли быстро. И уже через пять минут мы приступили к еде. А через семь возле нашего столика появилась Анатонарель Вилийская. Соблазнительно покачивая бедрами, обтянутыми, как и остальное тело, ярко-красным платьем, она подошла прямиком к Леонарду и улыбнулась, обнажив идеальные зубы.
— Разрешите представиться, Анатонарель Вилийская. А вы?..
— Извините, я занят, — не отреагировав на ее попытку познакомиться, хотя вряд ли они еще не успели повстречаться раньше, проговорил Леонард. — Ужиная с невестой. Будьте добры, отойдите.
«И как можно дальше», — прочитала я во взгляде Леонарда.
Анатонарель бросила на меня пренебрежительный взгляд, но вернулась за столик в двух шагах от нашего и оттуда уже начала пристально наблюдать за нашим ужином.
Я видела, что Леонард бесился от сложившейся ситуации. Ну еще бы. Он приехал за сбежавшей невестой, обладательницей редкого дара, а на него вешаются всякие посредственности в возрасте. Пока еще он держал себя в руках, но я прекрасно помнила вылезшие клыки.
Следующей оказалась Ванеса Ронийская. Она с прямолинейностью слона, рвущегося сквозь густые заросли на водопой, прошагала к нашему столику и пожелала приятного вечера. Леонарду, конечно же.
В его глазах зажглись алые огоньки, причем в буквальном смысле слова зажглись. Полненькая Ванеса, одетая в просторное голубое платье, похоже, раздражала его еще сильнее Анаторель.
— Вечер, конечно же, добрый, — все еще держа себя в руках, отозвался Леонард, — особенно когда никто не отрывает от ужина.
Ванеса намек поняла, обиделась, поджала губы и отошла.
Когда в нашу сторону направилась очередная претендентка на внимание Леонарда, оборотница Витория, он не выдержал.
Резкий взмах рукой, и наш столик накрывает прозрачный купол.
— Теперь никто нас не увидит и не услышит, — пояснил Леонард, щелкнул пальцами, и я увидела, как дружно начали чесаться все желающие пообщаться с ним. Причем чесались в разных местах.
— Что вы сделали? — не поняла я.
— Отправил к каждой из этих любительниц аристократов из столицы муравья. Всего лишь. По одному муравью каждой. В разные части тела.
Леонард довольно оскалился и вернулся к еде.
Жестокое наказание, что и говорить, особенно для чувствительной психики женщин. Но после него из зала исчезла, активно почесываясь, примерно половина посетителей, все — дамы разных возрастов, некоторые даже замужние. Среди них, к моему удивлению, две пожилые матроны с кучей внуков у каждой затесались.