- А! - усиленно начал кричать я, отчего в помещении, где меня
держали, даже слегка задрожала, набитая фруктами, хрустальная
ваза.
- Ох, какой характер, - слегка удивилась она, - но ничего, он у
меня, тоже не из простых. - Кобылка слегка нахмурила брови, и еще
усиленней начала меня щекотать. - Так бы это и продолжалось, как
вдруг в помещение к нам зашел жеребец в серебристой броне.
- Его высочество, ожидает Вас в трапезной, королева, - услышав
послание, белая кобылка резко повернулась к нему и с гордым видом
ответила.
- Передай ему, что мы в скором времени прибудем.
- Как прикажите, Ваше высочество, - поклонившись ей, страж
покинул покои.
- Разрешите идти, Госпожа? - в унисон спросили горничные.
- Ступайте, - даже не смотря на них, ответила кобылка. - Что же,
малыш, - начала она после того, как мы остались вдвоем, - пришло
время для первой в твоей жизни прогулке, - поднеся меня прям к
своей морде, она пристально сверлила мне душу, отчего мне аж
пришлось замолчать, - так что держись крепче… - тут кобылка
внезапно осознала, что ее розовая грива была не в лучшем состоянии,
- но для начала, малыш, мне необходимо привести в порядок саму
себя, - поцеловав меня в щеку, парнокопытная, держа меня в воздухе
подошла к столу с зеркалом.
И только находясь в воздухе перед зеркалом, до меня кое-что
дошло. В зеркале, я лицезрел всю ту же белую кобылку с довольными
лиловыми глазами, что расчесывала гриву, попутно присвистывая. А
рядом, окруженный бледно-розовой аурой, висел жеребенок с
темно-синий шерсткой, лиловыми глазами и василькового цвета гривой,
в которой имелись еще и розовые пряди. Смещая взгляд с кобылки на
зеркало, убедился, что голова жеребенка повторяет мои движения.
- Кому-то понравилось любоваться в зеркале? - с легкой улыбкой
прокомментировала она мои действия, отчего у меня вырвался
смех.
- Хе-хе-ха! - смеялся я до слез.
- Ух ты, какие мы оказывается самовлюбленные, - с улыбкой на
устах, она поднесла меня к себе. Вот только это был не радостный
смех, а истеричный. - Ну, что, - вновь поцеловав в щеку, кобылка
усадила меня себе на спину, - пойдем, малыш.
Всю дорогу до конечного пункта она мне, что-то да рассказывала,
вот только я не слушал. Вместо этого смотрел в никуда, обдумывая
увиденной. Я - стал жеребенком. Моего былого тела больше нет, ныне
мое бренное существование будет волочится в теле парнокопытной
твари. Вроде как в индуизме была практика, что если душа сильно
грешит при жизни, то после она по иерархической лестнице
опускается. Так вот, чем я таким провинился, что стал лошадью!?