— Я останусь с ним, — заявил я.
Директор прищурился и кивнул:
— Хорошо.
— Мяу, — вставила Белка.
Алексей Анатольевич удивлённо поднял брови и хмыкнул:
— Конечно, и ты тоже.
Пока мы разговаривали, Артемьев скользнул к двери с очевидным
намерением смыться, но Алексей Анатольевич схватил его за локоть и
многозначительно покачал головой. А дальше закрутилась кутерьма —
приехала полиция и специалисты по магии. Хотя от специалистов там
было одно слово — скорее исследователи, которые собирали материал.
Меня и Диму отвели в больничку при Академии и выделили небольшую
комнату с двумя кроватями. Добрая медсестра принесла нам обед из
столовой и поделилась печеньем. Дима был безутешен — он уверился,
что всё окончательно и бесповоротно испортил. А самое главное — так
и не заработал электрический чайник! И не женился на Виктории
Заряница.
— Все меня ненавидели! — пожаловался он и прижал ладони к груди.
— Понимаешь? Все-все! По-настоящему ненавидели, прям как в кино! И
у меня вот здесь так горячо и больно стало, так неприятно… Очень
плохо. И мне захотелось сделать кому-нибудь так же больно. А потом
тот человек сказал, что какой-то парень… плохой парень! обижает
девушку. И я решил, что могу её защитить и что он заслуживает…
заслуживает… заслуживает, чтобы ему было больно!
Дима уткнул лицо в ладони и заплакал. Я обнял его и сказал:
— Тобой манипулировали. Демона заставлял людей обижать тебя. Но
Белка убила Демона, и сейчас всё наладится.
— Но я убил человека!
— Потому что поступил необдуманно. Действовал на эмоциях. Так
нельзя поступать. Но в этот раз тебе повезло, потому что у
Артемьева рыльце в пушку. Он мучил клона, магическую пустышку.
Однако запомни эти чувства, — я дотронулся пальцем до его лба. —
Всю эти печаль и отчаяние. Вот что происходит, когда рубишь с
плеча.
— Я больше не буду, — поклялся Дима.
— А о каком человеке ты говорил?
— Что?
— Ну, человек, который рассказал тебе об Артемьеве.
— Он… — Дима запнулся и наморщил нос. — Я не помню. Он был…
взрослым. Большой такой, выше меня раза в два, а может, и в три.
Лицо… — он вздохнул. — Не помню. Я расстроен был, и мне было стыдно
смотреть ему в лицо. А ещё я боялся, что он тоже начнёт ругаться. В
общем, как-то так… — внезапно Дима просветлел и радостно вскрикнул:
— Помню! У него на рубашке был единорог! Белый единорог!