Если бы я
сейчас вдруг оказалась в том моменте, когда еще была связана с
Курбицким, то может быть я могла бы…
«Нет! Не
могла! У истории нет сослагательного наклонения. Феникс в прошлом.
Старший. А скоро в прошлом окажется и младший. У тебя есть твой
брат. Вот он твое будущее. Настоящее. Прошлое…» — что-то в голову
совсем какая-то ерунда лезла.
— Тебя как
называть, кстати? Хидой? Или Майей? При ритуальных словах. — вдруг
засомневался Влад.
— Эм… — я и
сама растерялась. — Может и так, и так? На всякий
случай…
Ведь если
он скажет просто Майя — ритуал может не сработать, но еще хуже
будет если он не сработает, назвав ее старым именем. Кто же она
теперь спустя эти двадцать коротких и таких бесконечно длинных
лет…
Мы взялись
за руки.
— Я
Владислав Фадеев добровольно отказываюсь от брака с Хидой-Майей
Бойга. — Он произнес так, будто у меня теперь двойное имя. — Я
больше не ее муж, она — не моя жена. Отныне я не хочу чувствовать
боль моей бывшей жены и делить её на двоих.
— Я
Хида-Майя Бойга — повторила я, эту чертову тарабащину, от которой
самой тошно становилось, — добровольно отказываюсь от брака с
Владиславом Фадеевым. Я больше не его жена, он — не мой муж. Отныне
я не хочу чувствовать боль моего бывшего мужа и делить её на
двоих.
Тепло на
сцепленных ладонях длилось не долго, по крайней мере с Яром
казалось все было гораздо торжественнее, гораздо пронзительнее. Но,
наверное, это эмоции виноваты.
Поняв, что
все закончилось, я только порадовалась. Одной проблемой
меньше.
— Теперь
можно и чай пойти попить. — Хмыкнул Влад, на всякий случай отогнув
свой рукав и проверив что татуировки действительно больше
нет.
Я застыла
поняв, что обожжены у него не только ладони, но и все что выше… Это
сколько же боли он вытерпел…
— Влад… —
не удержалась я от болезненного выдоха.
Поняв, куда
я смотрю мужчина тут же одёрнул рукав своей водолазки
назад.
— Оставь
жалость при себе. — грубым тоном отрезал он.
Пришлось
тряхнуть головой. Подумаешь ожоги. Я и пострашнее видела. Язвы на
всем теле или гниющих заживо людей... Я же Хида, а не Майя
какая-нибудь, с чего мне вообще переживать о нем.
Но перед
глазами все равно продолжал стоять пятилетний мальчик, нашедший
маленькую Майю в горах.
Нику
сказал, что если бы не мы, то мать бы его угробила.
Сколько же
ему пришлось пережить…