— Знаешь, кто ты, Алекс? — спросила я.
— Дай угадаю — козёл? — усмехнулся он так, словно его вовсе это не трогает.
— Нет.
Да. Именно!
— Ты грешник, Лёш.
— Почему? Мы все грешны.
— Ты больше других.
— Почему же?
— Ты заповеди нарушаешь. Смертные грехи. Знаешь такое?
— Ты так подкована в этом вопросе? И какие же?
— «Не возжелай жены ближнего своего» и «не прелюбодействуй». Кажется, так они звучат.
— Ясно. Мне почти стыдно.
— Как мы оба будем с этим жить? — не унималась я. — И отвечать за это перед небесами, когда придёт время.
— Ой, давай вот это не будем. Я не люблю разговоры о Боге.
— Ты не веришь в него?
— Очевидно, что нет, раз так говорю. Я — атеист.
— Зря. Когда-нибудь он испытает и тебя.
— Ну вот испытает — тогда и посмотрим. А ты считай, что это я, демон-искуситель, соблазнил тебя, такого нежного ангелочка с огненными волосами. Спи, Тая.
Сама не поняла, как отключилась без сил под утро, несмотря на грустные мысли, а когда открыла глаза, потому что услышала негромкий шум в комнате и почувствовала на лице игру лучей солнца, то увидела Алекса уже почти одетого — он застегивал пуговицы на манжетах своей рубашки.
— Доброе утро, — сказал он. — Разбудил? Извини. Мне надо собираться в офис.
— Ничего, — отозвалась я. Это неважно. Я хочу как можно скорее уехать отсюда. — Когда мне привезут юбку?
— Я попрошу людей, они привезут её сюда в ближайшее время, — ответил мне Алекс. — Какой у тебя размер?
— Сорок второй.
— Малышка.
— А ты — медведь, — не удержалась я.
Но Алекс лишь рассмеялся.
— Сочту за комплимент.
— И не надейся!
И снова в ответ его бархатный смех. Его забавляют мои лёгкие «покусывания»? Больше ничего против него я не могла бы сделать, а хотелось! Его власть надо мной ужасно бесила, до зубной боли. Но лучше пусть смеётся, чем злится… Видали мы Алексея Северова в гневе. Это… Лучше всё-таки не видеть и не знать!
— Вечером я заеду к следователю, — повернулся он ко мне, когда застегнул на несколько пуговиц свой отглаженный и словно только что из бутика пиджак. — Как и обещал тебе — Паша получит свободу. Я отменю все свои претензии и помогу делу исчезнуть.
— Спасибо…
На душе стало заметно легче. Ну, хотя бы я не сяду в тюрьму уже точно, и Ксюше больше не грозит судьба сироты. Уже проще.
— А теперь по поводу нас с тобой…
Я подняла на него глаза.