— Фивея, — он катал ее имя на языке, наслаждаясь его звучанием и как бы пробуя его на вкус. — Фивея, ты согласна быть моей?..
Зачем же он спрашивает? Разве не видит, что она давно согласна? Девушка кивнула.
— Скажи это вслух, — выдохнул он в самые губы, она почувствовала сладкий запах вина.
— Я согласна. Согласна быть твоей!
В то же мгновение мужчина сократил между ними оставшееся расстояние. Она таяла в его руках и всей душой хотела раствориться в этом зеленоглазом великане. Он нежно провел сильными, но очень мягкими ладонями по ее телу: от бедер, по талии, спине, плечам. Фивея дрожала от нетерпения.
И получила свое. Он аккуратно положил ее на покрывало, не переставая при этом внимательно следить за выражением лица. Она смутилась от такого внимания и, чуть порозовев, прикрыла веки. Почувствовала, как он коснулся пальцами шеи — выгнула ее, подставила для поцелуя. И сразу же ощутила горячее влажное прикосновение. Он провел языком в том самом месте, где была чуть заметная пульсация. Фивея застонала и придвинулась еще ближе. В следующий миг резкая боль от прокалывающих нежную кожу острых зубов захватила ее. Девушка дернулась в испуге и широко раскрыла глаза — на ее белоснежный хитон брызнуло несколько алых капель — но сразу же расслабилась в его руках, когда он плотнее приник к ране.
Кадык мужчины ритмично двигался. Она прикрыла глаза, блаженно улыбаясь. Это лучшие ощущения за всю ее недолгую жизнь. Она растворялась в нем без остатка, с радостью отдавая всю себя…
***
Хватило бы одного глотка. Да что там — одной капли ее драгоценной крови, но Самаэль, попробовав, уже не смог остановиться. Он вбирал чистую душу в себя. Ощущал, как наполняется ее жизненной силой, становится могущественнее.
Пил долго, пока кожа Фивеи не стала почти прозрачной. А потом оторвался от бездыханного тела и с нежностью убрал с ее лица выбившийся из прически локон. Такая красивая, такая невинная и духом, и телом. Именно такой и должна быть жертва. Идеальная, с какой стороны ни посмотри.
Самаэль поднялся на колени, долго улыбался, глядя в пустоту, а потом, опьяненный, захохотал, откидываясь на покрывало. Стены пещеры гулко повторяли каждый звук, многократно его усиливая.
— И вкусил танатос кровь человеческую, — хохотал он. — И испил душу до дна! И понял он, что это хорошо!