Когда путники поравнялись с аскетом, тот открыл глаза и
посмотрел прямо на Арджуну.
— Скажи мне, странник, — сказал брахман, — что ты ищешь в
пути?
— Ничего. — Шраман пожал плечами. — Я позволяю миру находить
меня и находить нечто во мне.
— Хм... А ты, дитя?
— Не знаю... — Пробормотала Шанти, старательно имитируя мужской
голос. — Никогда не задумывался, но так ли это важно?
— Человек, не знающий цели, обречён быть рабом сиюминутных
желаний. — Ответил брахман и закрыл глаза. — Истинная цель делает
жизнь ценной и придаёт вес смерти.
— Наверное, так оно и есть. — Пробормотал Арджуна, проходя мимо.
— Спасибо.
Брахман не ответил, кажется, он вообще забыл о гостях источника,
склонил голову к груди. Руки сцепил у солнечного сплетения.
Впрочем, и Арджуна погрузился в мысли, отчего Шанти испытала острый
приступ одиночества.
Выходя из долины на торговый путь меж скал, она последний раз
обернулась. Горы на месте встречи с ракшасом покрывает липкий
туман, кажется, будто сама хмарь решила их поглотить. Небо
пронзительно голубое, прочерчено белыми линиями у горизонта. Отсюда
мир кажется безграничным и безмятежным. Странно осознавать, что
совсем недавно их хотели убить. Небо над ними, как перевёрнутая
тёмно-голубая чаша. Виден обглоданный серп луны. Шанти отмахнулась
от тревожных мыслей и поспешила за Арджуной, успевшим уйти
достаточно далеко.
Горы довольно скучное место, если там жить. Серые камни, белый
снег и пронизывающий ветер. Пейзаж разбавляют леса в долинах и на
подветренных склонах, да купол звёздного неба. Мастера, обучавшие
Арджуну, говорили, что стоит наслаждаться красотой любого момента.
Не закрывать сердце панцирем обыденности, а позволять миру
наполнять его каждый раз. Так глаз не замылится, а внимание всегда
будет острее обсидиановой бритвы.
В мире, где даже один пропущенный удар может убить или
покалечить, это очень важно. Арджуна же отточил навык созерцания и
наблюдения до предела. Вот и сейчас он любуется горами, залитыми
лунным светом. Холодный ветер разбивается об голую грудь,
запутывается в курчавых волосах. Шраман отрабатывает удары,
медленно, следя за движением каждого мышечного волокна. Почти
столетие он бил стену, но это расслабляло, позволяло халтурить на
технике. Знай только, укрепи запястье и костяшки, да бей
сильнее.