– У вас больше денег и вы моложе. А еще вы можете увезти меня отсюда.
– И? Что ты будешь делать дальше? У тебя есть к кому пойти в столице? Есть деньги?
– Нет. У меня никого нет, денег тоже нет. Я хочу жить за ваш счет.
Сказала с вызовом и слегка вздернула подбородок. Умирать так с музыкой. Мои слова вызвали легкую ухмылку, как будто я сказала что-то до невозможности нелепое и смешное.
– Почему ты вообще решила, что я нуждаюсь в твоих услугах?
Мне нечего было на это ответить, и я неловко молчала. Действительно, почему я так решила? Но надо что-то отвечать. Пока этот человек проявляет хоть какое-то участие в этом разговоре.
– Мужчина не должен быть в такую ненастную ночь один. Его постель должна согревать женщина.
Кажется, я это где-то прочла, но сейчас совершенно не вспомню где.
– Зачем ты мне? Я могу купить кого-то намного лучше тебя.
Прозвучало, как пощечина. Хорошая такая затрещина. Честно и бесцеремонно.
– Я красивая, со мной не скучно, я умею быть покорной и угождать.
– Не льсти себе. Таких по стране миллионы. Чем ты отличаешься от них?
Откинулся на спинку кресла и покрутил в пальцах массивный бокал с янтарной жидкостью. У него очень красивые пальцы, но в то же время большие, сильные, и кисть со светлой порослью волос и широкой костью, окольцованная пряжкой часов, смотрится мощно, виднеясь из-под темно-серого рукава пиджака.
Он сидел рядом с камином, и блики от огня бесновались на его коже. Оранжевые искры переливались в синих радужках и отливали бронзой, путались в его аккуратно уложенных светлых волосах с серебристыми ниточками седины на висках. Нет, он не просто богат. Он дьявольски богат…и не только. У него есть власть. Намного больше власти, чем у отчима и Чумакова. И эта власть чувствуется даже во взмахе его ресниц и в жесткой линии четко очерченных губ. Он не красив, но невероятно мужественен, похож на скульптуру, высеченную из гранита. На вид ему около сорока. Пару морщинок в уголках глаз, аккуратно постриженная седоватая борода, кипенно-белый воротник рубашки впивается в массивную шею. Божеее, что я творю? Я понятия не имею, кто это и как его зовут.
Судорожно глотнула слюну, чтоб в горле так не першило от сухости, и решительно произнесла:
– Я – девственница, и ко мне раньше никто не прикасался. Нигде. Я даже не целовалась. Этим я отличаюсь от других. Вы будете первым. Во всем.