-- Чушь. У нас ни один скафандр не пропал.
-- Я ушел в вакуум без скафандра — искать был некогда. Моих
возможностей хватило, чтобы оставаться в сознании десять минут.
Потом влез на борт «Титании» через мусорный люк и еще полчаса
отлеживался.
-- Впечатляет. А дальше что?
-- Дальше я обезвредил ту часть экипажа, которая мне мешала,
добрался до пульта управления, но вы хорошо постарались — под
ответный огнем «Алконоста» «Титания» начала падать. Искусственный
интеллект корабля сделал то, чего Крайтон и добивался — запустил
ракету с минус-материей по Лиге Земли. Я забрал истребитель, хотел
ее сбить, но…
-- ...поняли , что она все равно куда-нибудь упадет.
-- Да. Я понял, что это конец. И тогда просто убил Крайтона.
Теперь его люди требуют, чтобы я принял вину за диверсию на себя.
Иначе они сотрут генотипы моих братьев.
* * *
Ошеломленный псионик рассматривал собственную иллюзию — степь,
ветер, синее небо. В вышине кружил коршун, наверное, высматривал
неосторожного суслика. «Будущее только что поменялось, -- подумал
Измайлов в горечью. — Не знаю, почему, но в этом варианте событий
моя скорая смерть более вероятна».
-- То, что я сейчас узнал, меняет дело, -- произнес он
вслух.
-- Что скажете Данкворту?
-- Что все ваши знкомые из "кси" мертвы.
-- Ладно. Передайте Марту — пускай посредников не присылает.
Хочет разговаривать — должен явиться сам.
Русанов проснулся довольно рано, попытался связать воедино
обрывки сновидений, но вспомнил лишь ощущение беззаботной радости,
чего-то хорошего, что касалось его самого, команды и корабля, но
счастливое послевкусие не вязалось с событиями последних дней и
очень быстро исчезло.
Браслет-коммуникатор на этот раз окащался под грудой мятых
футболок. Капитан вернул его на запястье, активировал планшет и
потратил час, составляя рапорт. Он кратко упомянул ночной
фейк-звонок, подробно описал встречу с Мартом, но об участии в деле
своих офицеров не упомянул совсем. Визит в клинику и перестрелка в
палате выглядели совсем сомнительно, и Русанов задумался, не
пропустить ли кое-какие подробности, но потом оставил все, как
есть. После этого переоделся в мундир и спустился на лифте в
просторный вестибюль отеля. Часы показывали ровно десять утра.
Штормовой ветер стих, жара на улице усилилась. Браслет
завибрировал, принимая вызов.