— Спасибо, что поговорили со мной. Правда, я не понимаю, как вы собираетесь…
— Ни слова больше, Катерина!
Она распахнула дверь и лучезарно улыбнулась мне на прощание. Ну точно — сумасшедшая! Может быть, родственница Оленьки из кафе? Какая теперь разница. После разговора с бабой Верой я испытывала нешуточное облегчение — словно целую неделю у меня на шее болтался тяжеленный камень, а теперь его сняли.
Впервые за эти дни я выговорилась живому человеку, а не проплаканной насквозь подушке. Захотелось дышать полной грудью, пусть внутри всё ещё было больно от предательства близких людей. Когда за моей спиной захлопнулась дверь 245-й квартиры, я готова была вприпрыжку побежать к лестнице…
Но вдруг осознала, что нахожусь в полной темноте!
Ничего не понимаю. Даже если в подъезде отключили электричество, свет должен был проникать через окна, расположенные на площадках. Окна были — я видела их, когда поднималась. На улице светило солнце, а у бабы Веры я по ощущениям провела не больше часа-полутора.
Я пошарила руками и нащупала шершавую стену. Фух, слава богу! Осторожно переставляя ноги, добралась до ступенек. Одна, вторая, третья. Стук моих каблуков гулко разносился в пропитанной сыростью тишине. Ладно, главное — выбраться на улицу из этого странного подъезда. Выйду на свет и разберусь, что произошло.
Вот только ступеньки становились всё круче и никак не хотели заканчиваться. Сердце забилось тревожно, и я ускорила шаг, не забывая придерживаться за стену.
— Да что происходит?! — громко воскликнула я. — Баба Вера, это что, шутка такая?
Ответом мне было лишь эхо собственных слов. Нужно достать мобильник и включить фонарик, осенило меня. Я полезла открывать сумочку, по инерции сделала ещё шаг. А в следующий миг моя нога провалилась в пустоту, я потеряла равновесие и полетела с лестницы вниз.
«Мне конец», — мелькнуло у меня в голове, когда я перестала пересчитывать рёбрами и коленями ступеньки и приземлилась на площадке. Сознание готово было померкнуть, но вокруг и без того была темнота хоть глаз выколи. Каким-то чудом мне удалось не отключиться. Я осторожно вздохнула и пошевелилась. Кажется, позвоночник уцелел — уже хорошая новость.
Стараясь не делать резких движений, я ощупала голову, подвигала руками и ногами. Правая туфля сгинула в темноте, а при попытке подняться ногу прострелило болью. Чёрт, неужели всё-таки перелом? Я снова села и занялась поисками сумочки — нужно было разобраться с освещением, если телефон, конечно, не разбился.