Я сделал максимально почтительное лицо, чтоб совсем уже
по-хамски не выглядело мое поведение, и склонив голову к плечу,
уставился на Старейшину.
Конечно, я знал, что его такая манера поведения выведет из себя.
Гонору то у каждого главы – на десятерых хватит. Но в том и суть.
Пусть лучше сразу отцепится со своей внезапной родительской
любовью, чем будет таскаться сюда через день.
Пока что мне Матвей Иванович не нужен. Помешает только. Надо,
кстати, у Смерти спросить, что эта за странная блажь в голову
Карамзину пришла. На кой ляд ему бастард понадобился? Хотя...
Я машинально перевел взгляд за спину отца. Там, в далеке,
замерли Валькирия, которая в мою сторону вообще не смотрела,
Владик, что-то активно изучающий в клумбе, Борис, настойчиво
пялящийся на Матвея Ивановича, и Левая рука главы. Вот он меня
заинтересовал.
Рассчитывать, будто Смерть со мной честна и откровенна... Ну,
это даже не смешно. Ничего она не расскажет. Или расскажет то, что
ей надо. А вот Максим Никанорович... С ним точно надо
побеседовать.
– Это детский бунт и обида? Ты хочешь, чтоб я проникся чувством
вины?– Выдал вдруг Матвей Иванович, отвлекая меня своим дебильным
вопросом от созерцания толстяка.
Причём, могу дать Борькину руку на отсечение, (такой вариант уже
предполагался), что сказать Старейшина хотел совсем другое. Судя по
пылающему гневом взгляду, даже, скорее, сделать. К примеру,
придушить наглого ублюдка. Но тем не менее, Матвей Иванович
собрался с силами и продолжает изображать заботливого, понимающего
отца. Интересно...На дурака отец всё-таки не похож. К примеру, по
Марку Сергеевичу сразу было понятно, он с великим прибабахом. Тут
же – другая история. Значит, Старейшине Дома Черной Луны просто так
выгодно.
– Ага. – Согласился я, исключительно по причине огромного
желания быстрее закончить наш глупый, а главное, бесполезный,
разговор и отправиться в библиотеку.
К тому же, у меня помимо учёбы дел – мертвяк от нагрузки сдохнет
повторно. Надо еще выяснить, что там с Владиком и решить, наконец,
с Борисом, бетайласт он или просто бракованный продукт ритуала.
– Сын, я понимаю, у тебя есть причины для обиды. Но и ты пойми,
я делал это все ради тебя. Чтоб уберечь. Хотел защитить. Однако
теперь нет нужды скрывать нашу родственную связь, поэтому я
перестал вести себя, как раньше.