Это ОН! Кричит внутренний голос, содрогая всё внутри.
ОН! Тот, кого я ждала! Ждала глубоко в душе. Любила! Всё это время любила глубоко в сердце и, как маленькая девочка, надеялась на чудо, что однажды он вернётся! Вернётся и заберёт меня в свои объятия, поцелует нежно, страстно, прижмёт к себе крепко, попросит прощения, скажет, что совершил ошибку и, что больше никогда меня не отпустит.
И вот он стоит передо мной, смотрит… безразлично, словно не узнаёт, а в моей памяти проносится сцена моего пробуждения в том номере гостиницы после нашей первой, единственной ночи. Гостиницы, в которой проживал Клим, в которой я стала женщиной, испытала мимолётное счастье и следом адскую боль в разбитом сердце, и жёсткие, но такие правдивые слова матери.
«Не нужна ты ему была, поигрался и выбросил, скучно ему было в нашем городе, скучно, вот и нашёл он себе развлечение».
Стою, как вкопанная, не могу глаз отвести, в груди сердце бьется, сумасшедше.
- Ульяна, лапушка, - раздаётся голос Никанора Назаровича, - сделай нам всем чаю и приходи в кабинет, я вас познакомлю и со спокойной душой поеду домой, - забирает моё внимание себе Никанор Назарович.
Перевожу взгляд с родного отца Евы на бывшего начальника, замечаю грустную улыбку и, не придав этому значения, прокручиваю его слова в своей голове, и, поняв, что от меня хотят, спешу ответить, но не могу сказать ни слова. Рот будто онемел, кажется, что язык прилип к нёбу, только губы дёрнулись и, осознав, что говорить не могу, киваю головой.
- Вот и славно, - хлопает в ладоши старший из мужчин, - пойдём, Клим, - произнесённое Никанором Назаровичем имя его пасынка оглушает, - познакомишься с кабинетом, а я с ним попрощаюсь, - развернувшись к дверям кабинета, говорит бывший шеф и уводит за собой того, кто снится мне по ночам, выворачивая меня наизнанку.
Упираюсь неподвижным взглядом в спину удаляющихся мужчин, чувствую, как впиваются ногти в кожу ладоней, сжимая руки в кулаки, желая хоть как-то унять вспыхнувшую бурю эмоций. Как только дверь кабинета закрывается за спиной Клима, мои ноги теряют под собой опору, подкашиваются, чудом успеваю выставить руки вперёд зацепиться за край рабочего стола и не свалится под него.
С губ срывается еле слышимый полу-стон, полу-всхлип, горло сдавливает болезненный спазм, грудную клетку пронзает острой болью, отрываю одну руку от края стола, прижимаю её к больному месту и тру со всей силы, желая унять её, в это время жгучие слёзы скатываются из глаз, обжигая кожу лица.