Но путешествовать одному очень опасно. Все в округе пытается убить
человека, и сейчас на встречу юноше выбегает стая необычных
хищников. Это были красные львы, превосходящие своих обычных
сородичей в 2-3 раза. Единственное, что осталось от обычных львов –
это золотая грива. Красные львы – стайные, территориальные хищники,
и видимо юноша зашел на их территорию.
Легкий ветерок прошелся по его телу, отчего синие волосы будто бы
пустились в пляс, а подбитый мехом зеленый плащ упал на мощные
плечи. Юноша продолжал идти вперед. Его шаги были легки, несмотря
на мускулистое тело, и стихли лишь когда он достиг центра ровной
поляны.
Уперев руки в бока, юноша поднял голову, золотыми глазами изучая
небо над собой и переводя взгляд с одного облака на другое.
Мгновение спустя он глубоко вдохнул, а затем выдохнул и
удовлетворенно усмехнулся.
— Ну просто день находок, — волосы юноши взъерошил ветер, а сам он
огляделся вокруг, спокойно осматривая пейзаж, прежде чем вновь
осмотреть территорию врага, — И ещё более прекрасные звери, — он
задумчиво покивал, — Да, и правда прекрасное место.
Золотые глаза оторвались от замка и вновь устремились в небо.
— Ну что же, начнем? — проговорил он вслух, и его взгляд
расфокусировался от того, что он вспомнил то, что привело его на
этот путь, — Пятнадцать лет прошло, не так ли, отец?
***
— Подожди, — отчаянно выкрикнул в спину удаляющейся фигуре
синеволосый мальчик, — Пожалуйста, отец, постой!
К удивлению ребенка, отец и правда остановился.
— Что? — но даже обернуться не потрудился.
Маленькому мальчику тогда казалось, что отцовская спина находится
очень далеко, что их разделяет огромное пространство, хотя на самом
деле между ними было лишь несколько футов. Такого никогда не
случалось раньше, никогда ещё его отец не казался ему столь далеким
от него, как в тот момент.
Но в тот день всё изменилось. Менее чем минуту назад его отец
объявил ему о том, что он лишен титула и имени. И что его ссылают в
Гекай.
— Что... — начал мальчик, сразу же прервавшись, потому что услышал
слабость в своём голосе. Даже тогда он уже знал, что слабость здесь
не терпит никто — ни его отец, ни кто-либо еще в его Клане.
Поэтому, глубоко вдохнув, он начал еще раз, самым твердым голосом,
на который был способен, даже если он ничего не мог поделать со
слезами в глазах и искаженным гримасой страха лицом, — Что мне
делать?