— Кого только не пытал, — был ехидный ответ, — уже и не
упомнишь!
— Жалкое отродье, носящее имя человека лишь по недосмотру своих
родителей, — процедил Доктор сквозь зубы. — Какой ты человек?
Выживший из ума глупец! Это ты заслуживаешь пытки.
Доктор делал угрожающие движения своим оружием, не решаясь ещё
нанести удар противнику, но с содроганием наблюдая за искажающей
его лицо кривой усмешкой.
— Пытки! – Эдгар оживился. — Это то... через что Эдгар уже
прошёл, преобразившись! Теперь черёд других измениться и стать
лучше! Ты же не мог не заметить висельников, Доктор? Ты видел,
видел насколько они изменились! Их страдания не скрыли их
инстинктов! Человек всегда был слаб. Слаб и тёмен. Лишь во время
наказания, истязания, он раскрывается с неожиданной стороны! Кто-то
проклинает, кто-то молит о пощаде. Но мне не доводилось встречать
равнодушных! Все они раскрывались до, или же уже потом, в агонии,
когда мои руки снимали с них шкурку миллиметр за миллиметром,
резали их плоть или кости Понимаешь? Они становились совершенно
другими, через страдания приближаясь к истиной свободе и пониманию
вещей! И ты тоже можешь приобщи…
Ответом ему был блеск холодной стали. Меч легко рассёк руку
Эдгара. Тот хотел выхватить из ножен собственный короткий клинок,
но удар меча пресёк эту попытку, отделив кисть с зажатым в ней
оружием. Оружие звякнуло об пол. Сам Эдгар раскрыл рот в крике, но
не заорал, а скорее зашипел:
— Глупый человек! Как ты смеешь!
— Я чувствую в тебе болезнь, — холодно ответил Доктор, — хватит
сопротивляться, я здесь, чтобы вылечить тебя. Это не больно, если
не дёргаться.
«Должен же как-то соответствовать своему внешнему виду».
Удар. Ещё удар! Ещё один удар Несколькими взмахами меча Доктор
лишил Эдгара второй конечности и подрезал ноги, заставив шататься
истекая кровью. Но Эдгар на удивление ещё стоял, повернув уродливую
голову на бок.
— Мне нужен был всего лишь ученик. Моё дело не должно было
пропасть зря. Всё что протоколировал. Найдётся ли кто-то, кто
продолжит мои изыскания? Ты… Ты бы мог стать хорошим экспонатом
для…
— Уверяю тебя, мое лечение наилучшее.
Удар! Уродливая голова отделяется от шеи и улетает куда-то во
тьму, где с глухим звуком отскакивает от стены, разбрызгивая кровь.
Обезглавленное тело стоит некоторое время, а затем обрушивается,
будто проседая под своим небольшим весом и падает на пол
бесполезным кулём плоти. Кажется, оно ещё подёргивается. Доктор
кривится. В этой схватке нет чести. Но есть толика
справедливости.