— А ну тихо! — рявкнул грубый голос,
заставивший меня вздрогнуть. — Вставай, беглец!
Я открыл глаза и увидел над собой
здоровенного мужика с бородой, напоминающей спутанную мочалку. В
его руке поблескивал кривой нож, а глаза, маленькие и злобные,
словно у разъяренного кабана, не предвещали ничего хорошего.
Приглядевшись, я понял, что
«медвежья лапа» оказалась обычной человеческой рукой, облаченной в
толстую меховую варежку. Видимо, местные жители хорошо
приспособились к суровому климату.
Оглядевшись, я понял, что нахожусь в
горной местности. Вокруг все было покрыто снегом: острые вершины
гор, темные ели, склонившиеся под тяжестью снежных шапок, узкая
тропинка, по которой мы, видимо, шли. Холодный ветер пронизывал до
костей, заставляя зубы стучать.
— Где я? — спросил я, пытаясь
подняться на ноги. Голова раскалывалась, тело ныло, а во рту
чувствовался неприятный привкус песка.
— Скоро узнаешь, — прорычал мужик,
дернув меня за руку. — А пока — поднимайся, беглец! Нам еще идти до
лагеря.
— Какой ещё беглец? — пробормотал я,
с трудом садясь. Голова раскалывалась, словно по ней прошлись
молотом, тело ныло от холода и усталости, а во рту чувствовался
мерзкий привкус песка. — Я, может этот, как его… турист! Заблудился
немного.
— Тупист? — мужик захохотал, и этот
звук, больше похожий на хрюканье дикого вепря, заставил меня
поежиться. — Ты, паршивец, раб! С клеймом!
Он грубо схватил меня за руку и
продемонстрировал небольшой ожог на моем предплечье, тот самый,
который оставил камень. Теперь он выглядел как странный символ,
похожий на английскую «U». На фоне побелевшей от холода кожи
рисунок-шрам был четко виден. Взрыв камня превратил мою одежду в
лохмотья. Мелкие ссадины и царапины неприятно щипали.
— Ну и что? — буркнул я, пытаясь
высвободить руку из цепких лап мужика. — Мало ли что у меня на
руке… Татуировка это. Модное нынче. В моем мире, — добавил я, уже
понимая, насколько глупо это звучит.
— Татуировка? — мужик снова
захохотал, а его борода тряслась, словно живое существо. — Ты,
щенок, в жизни не видел настоящего клейма раба! Это метка. И ты,
похоже, сбежал недавно. Пытался поранить метку, чтобы никто ее не
смог разглядеть? Так, паршивец? От барона Эдмунда сбежал?
Я похолодел. Рабство! Не самое
приятное слово, особенно, если слышишь его в свой адрес. Похоже, я
попал не просто в другой мир, а в какую-то средневековую дичь, где
царят жестокие законы и нравы.