— Прятаться сутки… — задумчиво повторил Малфой. — Жаль, у тебя
не было денег на столько времени, — усмехнулся он.
— Твой хозяин настоящий хапуга.
— Он просто бизнесмен. Раздевайся, — заявил Малфой и быстро
сбросил с себя шёлковую рубашку, а затем туфли и брюки, оставшись в
облегающих трусах-шортах.
Гермиона зарделась, совершенно потеряв способность
контролировать свой взгляд, скользивший по всей его фигуре снизу
вверх по его идеальным ногам, привлекательной выпуклости в области
паха, истерзанному шрамами мускулистому животу, груди, плечам.
Сердце билось чаще.
— Грейнджер, мы отыгрываем или нет? — с раздражением спросил он,
и Гермиона опомнилась.
— Но, может, я уже оделась? — с надеждой улыбнулась она,
нерешительно снимая заколку с волос и рассыпая локоны по
плечам.
В этот раз замер Малфой.
— Раздевайся и забирайся под одеяло, — велел он, отвернулся и
пошёл к двери, говоря на ходу: — Разбросай свои вещи по
комнате.
— Я никогда так не делаю! — возмутилась она.
— Сделай. Всё бывает впервые. Я раздеваю грубо.
— Ужас… — прошипела она себе под нос и стала быстро раздеваться,
стараясь успеть до его возвращения.
Она слышала, как открылась дверь, как Малфой позвал Мёрфи и
велел ему поторопиться, потому что он хочет накормить гостью.
Когда мужчина вернулся, Гермиона уже забралась под одеяло и
чувствовала себя крайне неуверенно.
— Сними лифчик, — потребовал он. — Лямки видно.
— Я не хочу. Я, может, в нём…
— Со мной ты бы не осталась «в нём», Грейнджер! Какой нормальный
мужчина будет заниматься этим…
— Ла-а-адно! — проворчала она и, нырнув под одеяло с головой,
стянула лямки с плеч.
— Не мухлюй! — игриво прокричал он.
— Паразит! — прошипела она и вышвырнула лифчик куда попало.
— Подыграй мне! — бросил он и плюхнулся рядом с ней как раз в
тот момент, когда входная дверь, стукнувшись о стену, распахнулась,
и парень, с заставленным подносом и большой корзиной на локте
протиснулся в комнату.
Внезапно Малфой сгрёб её в охапку и ласково зарылся носом в её
волосы, опаляя жарким поцелуем шею.
Дыхание перехватило. Гермиона ощутила мощную волну возмущения,
смешанного с необъяснимым восторгом. Она только теперь осознала,
как восхитительно от него пахло. И это не был парфюм, и не запах
мыла, это было что-то естественное, чистое, мужское, от чего она
глубоко вдохнула и закрыла глаза. Гермиона вся съёжилась, пытаясь
прийти в себя, и даже Мёрфи, расставлявший угощения на столе, уже
совершенно её не волновал. «Подыграть! — кричала она своему
сознанию, которое мутилось от того, как его руки сжимали её талию,
а его губы снова и снова оставляли поцелуи на шее. — Я должна
подыграть и всё!»