Теперь, когда он уменьшился в размерах, она разглядела миску,
стоящую в углу клетки, плоский старый матрас и сложенные брюки,
лежавшие на нём.
Всё это время она испытывала непреодолимое желание его
разбудить: пошуршать, кашлянуть или уронить что-нибудь, но Гермиона
так и не решилась и просто терпеливо ждала, хотя тело уже явно
изрядно утомилось. Но разве могла она себе позволить упустить свою
«добычу» из вида хоть на мгновение?
Когда он внезапно дёрнулся и резко приподнялся на вытянутых
руках, Гермиона тут же вскочила на ноги. Он, словно зверь, потряс
головой, с которой посыпались опилки. Малфой резко сплюнул, ещё
раз.
— Твою мать… — прохрипел совершенно незнакомый тихий голос.
Гермиона поняла, что перестала дышать и сделала решительный шаг
к клетке, но слова так и остались на кончике языка.
Малфой, путаясь в цепи, резко выбросил вперёд руку, дотянулся до
миски, наполненной водой, сел и стал пить через край, так и
оставаясь к незваной гостье спиной. Затем он злобно отшвырнул
миску.
— Урод хренов, — еле слышно проворчал он. — Козёл.
Он, гремя цепью, приподнял руку и, коснувшись рассечённого плеча
пальцами, зашипел от боли.
— Достал со своей эффектностью, — шёпотом ворчал он. — Дерьма
кусок, однажды…
Малфой вдруг замер, приподнял голову, словно внезапно заметил
что-то, и в этом странном движении явно было нечто звериное.
Гермиона услышала, как он глубоко, шумно вдохнул. А потом стал
медленно подниматься на ноги, оставаясь к ней спиной. Каждая мышца
на его теле выделялась под кожей. Сухой, жилистый, худой, но
грациозный, как волк. Гермиона заворожённо разглядывала его
безупречное бледное тело, осквернённое десятками розовых
шрамов.
— Кто это здесь? — прозвучал его вкрадчивый, почти мурлычущий
голос. — Патрик привёл мне самку?
Гермиона вдохнула, готовясь ответить, когда он медленно
наклонился, поднял приготовленные брюки и стал не спеша одеваться.
Проглотив пару порций воздуха, она наконец выдохнула:
— Это Гермиона Грейнджер.
Он замер, задержав руки в области пояса. Она ужасно сожалела,
что не видела выражения его лица. Застегнув брюки, Малфой не спеша
сделал несколько неуверенных шагов. Гермиона заметила, как
подрагивают его руки, то ли от волнения, то ли от слабости после
превращения. С каждым движением, его шаг становился всё увереннее.
Он тяжело лязгал цепями, нервно расхаживая по клетке из угла в
угол. Его истерзанное шрамами тело говорило лишь об одном — Малфой
провёл здесь не один год.