Приземлившись, положил снитч в ящик и направился в её сторону.
Грейнджер тем временем собралась и по-турецки села на траву. Она
просто смотрела в небо, как будто ждала чего-то. Я остановился
рядом, и мы молчали. Я не знал, что сказать, а она, похоже, не
собиралась со мной разговаривать.
— Было круто, — вдруг выпалил я, и внутри что-то съёжилось.
Она посмотрела на меня.
— Да. Такая тренировка лучше, чем в одиночестве, — кивнула она,
а потом опустила глаза, уставившись в землю. — Тебе пора идти,
Малфой. Ты же не хотел, чтобы нас видели вместе.
Ком подкатил к горлу. Она меня прогоняет? После того, что
произошло? Мы так классно играли, а Грейнджер даже обсудить это не
хочет?
— Здесь никого нет, — выдохнул я.
Она снова подняла глаза.
— В этом нет смысла, Малфой. Игра была классной, но ведь… на
этом всё и кончится.
У неё был такой грустный голос.
— Хочешь, чтобы я просто ушёл? — ухмыльнулся я, хотя мне
казалось, что слёзы уже дерут глаза.
— Нет. Не хочу. Но так лучше, — вздохнула она.
Наверное, это было упрямство, но я не хотел уходить. Это
невозможно объяснить, но я просто сел на траву напротив неё.
Грейнджер явно удивилась, и мы просто сидели, глядя друг на друга,
как дураки. Она молчала, и я молчал. Так много хотелось ей сказать,
но язык как будто прирос к зубам.
— Мы слишком задержались, — вдруг заговорила она. — Сейчас
пробьют часы, и нас накажут за опоздание.
Она резко встала, закинула сумку на плечо, подняла метлу.
— Пока, — шепнула она и пошла к выходу. В груди всё сжалось.
— Ещё потренируемся завтра? — крикнул я, чувствуя, что дыхание
останавливается.
Она даже не обернулась, лишь отрицательно замотала головой, и
каштановые кудряшки запрыгали по её спине.
Знаю. Я сам сделал так, чтобы мы больше не были друзьями. Знаю,
что так правильно. Но я ненавижу это решение. Мне жаль, что
по-другому нельзя. Если отец узнает, что я подружился с
маглорождённой, я больше никогда её не увижу. А отец узнает, если
хоть кто-нибудь из Слизерина меня с ней увидит. Слухи расходятся
слишком быстро. Я-то знаю.
Булстроуд завела себе подружку с Когтеврана, на Слизерине не
смогла сразу поладить со своими, та тоже маглорождённая. Не прошло
и недели, как Булстроуд со слезами и соплями разругалась с
подругой. Потом жаловалась Паркинсон в гостиной, что у неё нет
друзей из-за приказов отца не водиться с грязнокровками. Пэнси ей
тогда сказала, что отец прав и его надо слушаться, а если
Миллисенте не с кем дружить, то сама Пэнси не против общаться.
Повезло Булстроуд, что Паркинсон проявила понимание. Мой отец не
был бы так добр.