Державин поклонился так низко, что
его лоб почти коснулся колен, и поспешно покинул кабинет. Дверь за
ним закрылась с тихим щелчком, оставив виконта наедине с его
мрачными думами.
Бобринский вернулся к столу и открыл
потайной ящик, искусно спрятанный в резных узорах дерева. Внутри
лежал старинный медальон — фамильная реликвия его рода. Он взял его
в руки, ощущая тяжесть металла и груз веков истории.
— Прости меня, отец, — прошептал он,
глядя на миниатюрный портрет внутри медальона. Глаза предка,
казалось, смотрели на него с немым укором. — Я не уберег твоего
внука. Но клянусь, я отомщу за него.
Внезапно тишину нарушил осторожный
стук в дверь. Бобринский торопливо спрятал медальон и произнес,
стараясь, чтобы голос звучал ровно:
— Войдите.
В кабинет вошла его первая жена,
Елена. Глаза женщины, обычно ясные и живые, сейчас были красными от
слез, но держалась она с достоинством, присущим истинной
аристократке. Шелест ее платья нарушил гнетущую тишину комнаты.
— Александр, — тихо сказала она, и в
ее голосе слышалась неизбывная печаль, — целители говорят, что...
что нет никакой надежды вернуть Игорю душу.
Бобринский сжал кулаки с такой
силой, что ногти впились в ладони:
— Я знаю, дорогая. Но поверь,
Шаховские заплатят за это. Все до единого.
Елена подошла к мужу и положила свою
тонкую руку ему на плечо. Ее прикосновение было легким, но в нем
чувствовалась поддержка и сила:
— Только будь осторожен, прошу тебя.
Мы не можем потерять еще и тебя.
Виконт накрыл ее руку своей, все еще
шершавой от лет военной службы:
— Не тревожься, моя дорогая. Я буду
действовать через посредников. Никто не сможет связать это с
нами.
В его голосе звучала уверенность, но
в глубине души он знал, что вступает на опасный путь, с которого
нет возврата.
Экипаж мягко покачивался на ухабах
дороги, ведущей к нашему поместью. Послеполуденное солнце золотило
верхушки деревьев, а легкий ветерок нес прохладу и аромат полевых
цветов. Я сидел, прислонившись к мягкой обивке сиденья, и
чувствовал, как напряжение последних часов постепенно
отпускает.
Тетя Лена, сидевшая напротив,
внимательно наблюдала за мной. Ее изумрудное платье мягко шелестело
при каждом движении, а на шее поблескивал тонкий золотой
медальон.
— Володя, — мягко произнесла она, —
как ты себя чувствуешь?
Я попытался улыбнуться, но вышло не
очень убедительно.