Троедушец - страница 80

Шрифт
Интервал


Державин поклонился так низко, что его лоб почти коснулся колен, и поспешно покинул кабинет. Дверь за ним закрылась с тихим щелчком, оставив виконта наедине с его мрачными думами.

Бобринский вернулся к столу и открыл потайной ящик, искусно спрятанный в резных узорах дерева. Внутри лежал старинный медальон — фамильная реликвия его рода. Он взял его в руки, ощущая тяжесть металла и груз веков истории.

— Прости меня, отец, — прошептал он, глядя на миниатюрный портрет внутри медальона. Глаза предка, казалось, смотрели на него с немым укором. — Я не уберег твоего внука. Но клянусь, я отомщу за него.

Внезапно тишину нарушил осторожный стук в дверь. Бобринский торопливо спрятал медальон и произнес, стараясь, чтобы голос звучал ровно:

— Войдите.

В кабинет вошла его первая жена, Елена. Глаза женщины, обычно ясные и живые, сейчас были красными от слез, но держалась она с достоинством, присущим истинной аристократке. Шелест ее платья нарушил гнетущую тишину комнаты.

— Александр, — тихо сказала она, и в ее голосе слышалась неизбывная печаль, — целители говорят, что... что нет никакой надежды вернуть Игорю душу.

Бобринский сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони:

— Я знаю, дорогая. Но поверь, Шаховские заплатят за это. Все до единого.

Елена подошла к мужу и положила свою тонкую руку ему на плечо. Ее прикосновение было легким, но в нем чувствовалась поддержка и сила:

— Только будь осторожен, прошу тебя. Мы не можем потерять еще и тебя.

Виконт накрыл ее руку своей, все еще шершавой от лет военной службы:

— Не тревожься, моя дорогая. Я буду действовать через посредников. Никто не сможет связать это с нами.

В его голосе звучала уверенность, но в глубине души он знал, что вступает на опасный путь, с которого нет возврата.



Экипаж мягко покачивался на ухабах дороги, ведущей к нашему поместью. Послеполуденное солнце золотило верхушки деревьев, а легкий ветерок нес прохладу и аромат полевых цветов. Я сидел, прислонившись к мягкой обивке сиденья, и чувствовал, как напряжение последних часов постепенно отпускает.

Тетя Лена, сидевшая напротив, внимательно наблюдала за мной. Ее изумрудное платье мягко шелестело при каждом движении, а на шее поблескивал тонкий золотой медальон.

— Володя, — мягко произнесла она, — как ты себя чувствуешь?

Я попытался улыбнуться, но вышло не очень убедительно.