Слёзы покатились из глаз. Такие же жгучие, горькие, как моё раскаяние в эти ужасающие секунды.
«Помогите…»
Дверь кабинета распахнулась, громко бахнув о стену. Вибрация прошлась по помещению, я ощутила спиной дрожь воздуха.
Николас.
Я, наверное, впервые была рада его появлению!
Сергея скрутило по рукам и ногам. Он упал на колени, прохрипел что-то нечленораздельное, и я, наконец, смогла вздохнуть!
Сердце замерло, потом взвыло и забилось так, будто собиралось вырваться из груди. Из горла вырвался то ли хрип, то ли стон. Я глотала воздух, сжимала шею и медленно оседала на пол. Ощущение, как шею сдавливают грубые, сильные ладони, оставалось со мной.
— Дара! — Голос Ника я слышала, но отзываться не хотела. Я смотрела перед собой, в одну точку. — Дара!
Длинные мужские пальцы вцепились в мои хрупкие плечи. Николас разок встряхнул меня в надежде, что я очнусь, выйду из шока.
— Больно… пусти… — Я не могла узнать свой хриплый голос. Слабость во всем теле не давала сопротивляться острым прикосновениям бывшего друга.
— Посмотри на меня, малыш. — Мой подбородок подняли, заставив смотреть в знакомые зелёные глаза. Мир сузился и на мгновение остановился. Дыхание выровнялось. Я смотрела в испуганные глаза Ника и видела, как крылья его тонкого, с едва заметной горбинкой носа трепещут, как часто он дышит, чтобы не сойти с ума от беспокойства. Спокойствие в этот момент дорого ему обходилось. — Всё хорошо, всё закончилось, — успокаивал меня он.
— Ник… — я не могла подобрать слов, чтобы выразить всю гамму чувств. Столько всего крутилось в голове, а на языке сплошные маты.
— Пойдём. — Меня рывком подняли на ноги. Он удостоверился, что я стою и не падаю в обморок.
— Ник… — мой шёпот не слышали, а я всё ещё не понимала, зачем его зову.
По телу пробежался холод, такой липкий…
— Уведите её!
Меня заботливо передали в руки двух магов. Оба в чёрном, одинаково бесстрастные и беспрекословно подчинялись его слову.
Я бросила последний взгляд через плечо. Большими, но испуганными глазами Серджен смотрел на Рейнсейра. Как если бы пёс подвёл своего хозяина. Жалобный взгляд не мог умалить тяжесть его проступка.
Ник остался в кабинете наедине с ним. В кабинете, который пропах кофе, табаком и гвоздикой, в котором ещё ощущался призрачный ужас. Со мной же остался горький полынный привкус. Внутри меня всё сжималось и дрожало. Я шла, прикрывая рот рукой, едва сдерживая рыдания.