Правильно. Правильные “рабочие лошадки” берутся за работу “с новой силой”, хотя на самом деле — это не сила. Это боль, обращенная в энергию. Потому что никакого другого верного способа пережить эту боль нет. Ну, если говорить о социально-одобряемых методах.
Можно, конечно, взять кирпич и разбить фару на его гелендвагене, или нацарапать ему гвоздем какой он козел, но…
Зачем?
У него для этого есть два десятка уже разочарованных и все еще ожидающих его повторного внимания дур. Не хочу быть двадцать первой. Хотя определенно мысль разбить что-нибудь, расхреначить вдребезги, в мельчайшие осколки — мне кажется заманчивой. Даже очень.
Я лежу на кровати и под завывания пустоты внутри пересчитываю трещины на больничном потолке. Делаю это третий раз, потому что первые два у меня не сошлись.
Времени шесть тридцать — Анжела проснулась от богатырского храпа соседки по палате. Третья девочка была, видимо, уже привычная, лежала не первый день, поэтому она просто сопела, отвернувшись к стенке. А вот я заснуть уже не смогла.
Так и лежу. Перевариваю вчерашний день. Жду просветления.
Просветление не наступает — оно, видимо, не очень хорошо относится в звяканью металлических кастрюль в коридоре.
Господи, как давно я не лежала в государственной больнице. Наверное, лет в двенадцать в последний раз. Когда умудрилась обзавестись двухсторонней пневмонией.
Такое ощущение, что за пятнадцать лет ничего не изменилось.
— Просыпаемся, мамочки, меряем температуру, — медсестра с безразличным лицом входит в палату и оставляет у каждой на тумбочке ртутный градусник. Ртутный! А чего не просто в лобик поцеловать, или как там в доисторические времена температуру меряли?
Потрясающе. Надеюсь, среди моих соседок нет криворуких? А то не хотелось бы травануться с малышом за компанию.
Соседки по палате оказываются разными.
Пухленькая возрастная Ирина на шестом месяце — у неё это уже третья беременность. И пока я просто чищу зубы — она успевает рассказать свою краткую биографию, про трех мужей, и вдобавок кучу баек о том, как у неё все было с первым сыном, с дочкой, и чем успела ознаменоваться эта беременность.
— Врачи пугают, что у старородящих больше шансов на генетические аномалии у ребенка, — бодро хрупая яблоком, рассказывает она, — буквально на каждом приеме. Муж уже предлагает со мной ходить, чтоб им всем не давать трепать мне нервы.