— Доброго дня тебе, Велес Могучий! Рады мы приветствовать тебя в
твоём прекрасном доме! Закинула нас на твои земли вражеская сила.
Заклинание тёмное. Не по своей воле нам пришлось нарушить покой
государя великого Василискограда! Окажи милость принять усталых
путников на ночь, а утром помоги доставить девицу испуганную
родителям скорбящим о дочери своей!
Говоря свою речь, кот будто становился всё выше и выше, а я
невольно восхитился. Вот это заливает! Я бы так, при всём желании
бы не смог! Не с моим, так сказать, воспитанием, такие речи
толкать.
Правда, на старикашку, то есть, простите, Велеса, пафосные речи
котяры не произвели ровным счётом никакого впечатления. Будто его
каждый день так словами лобызают.
— Говоришь, должен принять вас и быть добрым? — тут он перевёл
белесые холодные глаза с змеиным зрачком на лягушку мою, и она в
ответ мелко задрожала.
— А не ты ли, Злата, отказалась от свадьбы? Я хотел породниться
с Лягуземьем! Да только твой батюшка что-то про любовь настоящую
запел, про суженых. Уж не про тощего Ваньку речь они вели?
Это что у него за намёки, а? Куда старый пердун полез-то вообще?
Он не в курсе, что виды у них как бы… Не совместимы? Нет уж! Пусть
лягушки женятся на лягушках, а синие старички доживают век, лузгая
семечки на лавочках. Свою Зелёную я в обиду не дам!
Я нахмурился и положил руку на эфес меча. Показательно так.
Эффектно.
Жаль только, что на меня никто не посмотрел. Даже внимания не
обратили.
— Ты же понимаешь, Велес, — опять начал заливаться соловьём кот,
не давая царевне и рта раскрыть, — невольна девица сама решения
принимать. Родители есть над нею. И слово их — закон для юного
сердца. Коль не это, то Златочка Святославовна, обязательно приняла
бы предложение твоё!
— Правда ли это? — вновь посмотрел на лягушку царь на троне.
Я не видел лица Златы, но почему-то мне казалось, что дело не
только в запрете родителей. Интуиция, наверно…
— Хорошо! — хлопнул в ладоши правитель, — оставайтесь! Как раз
будет у вас время поближе пообщаться с наследничком моим. Может и
полюбитесь друг другу и сможем мы и любовь вашу неземную Святославу
предъявить. Корюх, где ты, негодник?
— Я здесь, па, — пробасил сбоку от трона здоровенный детина лет
тридцати, перестав ковыряться в носу и вытягиваясь в струнку. На
вид он был… ну, немного глуповат… Но размерами впечатлял!