Наверное в этот раз я просто оставлю дверь открытой.
Красть там нечего, да у нас все свои, некому красть, квартиры на ночь не запираем. Продавать я его не буду, а возвращаться сюда, как уже понятно за два года, мне незачем. Этот дом словно отпустил меня, а я должна отпустить его. Через полвека, возможно, когда у дома снова не будет хозяина, сюда возможно приедет Вагнер и сам разберется, что делать с тем, что останется. Я же решать этого точно не буду.
Прогнившая ступенька знакомо скрипнула под ногами, когда я воткнула ключ в замок и повернула три раза.
Щелкнув выключателем, я тут же зажмурилась от мигающего света старой лампочки накаливания. В доме несмотря на лето, было прохладно и пахло затхлостью и плесенью. Конечно, он деревянный и нуждается в постоянном уходе, а без такового природа медленно, но верно, начинает присваивать его себе.
Быстро прохромав в единственную в доме комнату, я включила свет и, отодвинув жутко скрипнувшую стеклянную дверцу серванта, осторожно вытащила два одинаковых подсвечника. Запах пыли тут же ударил в нос и я чихнула, закрыв рот ладонью.
Как я вообще могла их оставить? Связывала со своим алтарем? В день смерти моих родителей стояли ли свечи на столе? Этого я совершенно не помнила. Зато на другие праздники точно стояли. И сейчас эти воспоминания заставили меня не грустить, а тихонько опуститься на краешек кровати под звук пения металлических пружин.
Подхватив край покрывала, я осторожно собрала лежащую на подсвечниках пыль и улыбнулась собственным мыслям.
Раздавшийся скрип половицы заставил меня насторожится. Отчетливый шаг. Подскочив на ноги, я зажмурилась, отгоняя видение.
Слишком знакомые шаги.
Еще шаг.
Только на этот раз это не глюк.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы от ярости не запустить в вошедшего в комнату вампира подсвечником.
- Я был на кухне, - остановившись в дверном проеме, Вагнер засунул ладони в карманы джинс, разглядывая сжатые у меня в кулаках подсвечники, - не хотел заходить в заброшенную комнату.
Не говори. Я просто не хочу слышать твой голос. Не хочу знать, что ты существуешь. Что такие, как ты, существуете. Моего спокойствия и рассудка хватило только на то, чтобы навечно спокойно распрощаться с тобой два года назад. Два года - маловато для вечности.
Меньше четырех часов - даже близко не стоит с длительностью нормальной человеческой жизни.