Двигаемся дальше. Вышли на площадь. В центре располагалась
статуя персонажу из «Евангелиона», на пьедестале красовалась
надпись: «Генда». Мужчина в простейшей композиции поправлял свои
очки. Вокруг культурного объекта установлены скамейки. Дети
тринадцати-четырнадцати лет и помладше страдали своей возрастной
х#рней, играли в догонялки, бегали вокруг до около, кричали
безобидные дразнилки. Бесились, одним словом.
— А кому посвящен памятник? — Интересуюсь по приколу, по рофлу,
ради кекича. Давно смирился с тем, что некоторые вещи не
соответствуют действительности. Например, короткие юбки пионерок,
термин «пионерка», применяемая к девушке семнадцати лет,
неестественный цвет волос (среди резвящихся детишек заприметил
зеленоволосого мальчика). Вроде с пятнадцати грызущие спины
дармоеды становились комсомольцами. В Союзе же не разрешалось
красить волосы. Что это, дорогой телезритель? Альтернативная
реальность? Бред умалишенного режиссера? или всё вместе?
Оставайтесь с нами, не переключайтесь.
— Чесслово, без понятия. Какой-то партийный деятель, —
отмахнулась компаньонша.
Roger that. Спустя пять минут, минуя скопления идущих по своим
делам пионеров, оказались перед небольшим зданием со знаменитым
белым флагом и красным крестом, аккуратно оформленный
соответствующим кругом.
— Дальше сами, — голос Алисы отдалялся от меня.
Стоял на пороге. Тяжело вздохнув, делаю шаг вперёд, открываю
дверь, вхожу после стука и ожидаемого «Войдите».
Нос укусил злободневный запах медикаментов, глаза впитали
освещение люминесцентной лампы. Таким себе и представлял
медицинский пункт.
— Мир тебе. — Из соседней комнаты вышел, вынося вердикт из
строения тела и роста (он чуть-чуть ниже меня, но компенсируется
это добавочной мышечной массой), ровесник в белом халате, в
колпаке, рожа спрятана за медицинской маской, на нем широкие темные
штаны с внушительными карманами на бедрах, ноги обуты в белоснежные
кроксы.
— И тебе мир, — ответил на приветствие, подняв правую руку. За
какие-то тридцать две минуты успел соскучиться по своим.
— Даззл. Рад знакомству, — улыбнулся мне.
Даззл? Из Дотки? Во-хо-хо-хоу! Просите и дано будем вам.
— Американец? Говоришь без акцента.
— Нет-нет. С первого курса братья по несчастью ни с того ни с
сего взяли в привычку обращается ко мне на «Даззл», так имя и
приклеилось.